страдающим умственной недостаточностью) нынче можно распоряжаться внешностью по их собственному усмотрению. И если раньше носы и губы отпускались строгой природой по намеченному графику, то нынче идиотки режут свои лица, приближаясь к какому-то идиотскому идеалу. Рушится индивидуальная прелесть лица, чья формула держится зачастую на каком-нибудь «лишнем», с точки зрения идиотки, миллиметре эпидермиса. Искусственная, мертвая «красивость» нового, правильного лица, ощущается бедной идиоткой как достижение. Увы, массовые представления о красоте сформированы дрянными, конъюнктурными стандартами, во имя воплощения которых уничтожается личность. Пока что резать лицо – операция дорогая, болезненная, так что имеется хоть какой-то заслон в виде естественного страха и отсутствующих денег, но что бы сталось с женской внешностью, если бы изменить себя было бы так же легко, как отредактировать картинку в компьютере?
По улицам городов стройными рядами шли бы полки одинаковых идиоток примерно шести-семи основных типов.
А вы говорите – красота. Ума бы немножко прибавить миру. Что касается добра… Не будем о грустном.
Своими боками
Недавно я увидела на лице знаменитой и очень хорошей нашей актрисы явные следы пластической операции. У нее было интересное, неправильное, обаятельное лицо, с большими глазами и длинным носом, и нос с глазами остались, но сочетание черт нарушилось, верхняя губа стала надутой и малоподвижной, появилась какая-то мертвенность, кукольность в некогда живой, обаятельной физиономии. Зачем она это сделала? – подумала я. Решительно все в мире кино знают, сколько кому лет, и все равно она будет получать возрастные роли своего амплуа, их будет не меньше и не больше. Даже, может, и меньше из-за этой надутой губы…
Однако любые здравые рассуждения на темы изменений внешности бесполезны. Никого ими не остановишь и не удержишь: здесь включается мощный фактор человеческого устройства, главный его пункт, о котором давно знали умные люди.
«И с чего это взяли все эти мудрецы, – спрашивает в «Записках из подполья» устами злого и гениального безумца Ф. М. Достоевский, – что человеку надо какого-то нормального, какого-то добродетельного хотения? Человеку надо – одного только самостоятельного хотенья, чего бы эта самостоятельность не стоила и к чему бы ни привела… Свое собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда даже до сумасшествия, – вот это-то всё и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту…»
Как хорошо об этом знают пластические хирурги! По нормальному, добродетельному хотению, человеку надо следить за здоровьем и обращаться к врачам за всемерным укреплением оного. А по своему, самостоятельному, страстному хотению, по своему дикому капризу и раздраженной фантазии, они толпами идут изменять внешность – во всех смыслах дорогой ценой, в том