а хотя бы миловидностью или уж самой обычной внешностью. У неё, как всегда в сложные моменты, разгорелись дебаты двух внутренних голосов. Противный внутренний голос – нападающий – шептал: «Ты ничего не изменишь, ты некрасивая, неуверенная в себе, зависящая от чужих взглядов и чужого мнения, у тебя никогда не будет семьи, детей, счастья в глазах. Тебе не измениться, никогда не стать такой, как эта женщина. Ты пустоцвет, ты никто, ты просто коптишь небо». Но второй, внутренний голос – защитник – слабенько пытался оправдываться: «Как же я никто? Я детей учу, знания им даю, воспитываю их, люблю их». На этот раз первый голос вышел победителем, впрочем, так происходило почти всегда.
Истринская неспешная жизнь затягивала. Нина почти нигде, кроме своей школы, не бывала, ученики приходили к ней на дом. И девушке казалось, что она так и просидит в этом замкнутом мирке до пенсии. Ярким пятном стала только свадьба лучшей подружки Анюты, на которой Нина, как ни отказывалась, выступила в роли подружки невесты.
Молодые отказались от традиционного белого платья невесты и праздничного костюма жениха, превратив свадьбу в красочный праздник. Аня и её избранник решили отметить важное для них событие на теплоходе, единственным условием было прийти в яркой летней одежде: чёрный и белый цвет исключались. Девиз свадьбы – «Чем ярче, тем лучше!» Обаятельнейший тамада виртуозно вовлекал молодёжь в конкурсы, разыгрывал призы, устраивал соревнования, не давая скучать ни одному из приглашённых. А уж подружка невесты не отдыхала у него ни минуты. Поначалу Нина зажималась и стеснялась, но под напором ведущего быстро забыла о своих комплексах и лихо отплясывала, отстаивая честь девчоночьей команды, которая соревновалась с командой парней.
Но свадьба отгремела, и Нина опять погрузилась в ежедневную рутину. Как ни странно, вытянула её из этого «болота», как она выразилась, Алёна, свалившаяся как снег на голову после очередного любовного приключения.
– Что ты сидишь в своей школе, Нинка? Не то что мир не посмотришь, за околицей ничего не увидишь. Столько городов и стран можно посетить, а ты уткнулась в свои тетрадки и, как крот в норе, спряталась. Бери пример с брата, вот кто настоящий, живёт каждый день, а не прозябает в нашей дыре. Поднимай уже свою пятую точку и давай путешествуй, пока молодость и здоровье есть.
– Мам, да какие путешествия на мою зарплату?
– Так ты сиди-сиди в школе своей любимой, на хлеб и воду зарабатывай. У тебя вон Москва под боком, поезжай, работай. Кто тебе мешает?
– Мам, ну ты же знаешь… – начала Нина.
– Брось ты это всё, не кисейная барышня, – отрезала Алёна, – что было, то прошло. А жить надо. Если б я каждый раз голову в песок прятала, уже б давно сдохла. Мы, женщины, живучие, как кошки. Нас бьют, а мы крепчаем. Давай, дочка, выныривай уже из своего омута, ползи к свету.
То ли слово «дочка», так редко произносимое Алёной, помогло, то ли сам факт, что мать-кукушка озаботилась судьбой нелюбимой дочери, подействовал, но Нина