Вере историю своего неожиданного триумфа. Обогащал произошедшее деталями, которые, как ему казалось, очень украшали рассказ, придавали словам большую достоверность. Но, к его удивлению, история эта, несмотря на обилие ярких метафор и преувеличений, по мере изложения становилась всё бледнее, запутаннее. Выглядела гораздо неинтереснее, чем была на самом деле. Вера слушала внимательно, кивала головою, но всё грустнее, задумчивее глядели её глаза. – Царя бы ещё сыграть, – закончил Ерошка. – Это серьёзная роль. Я совсем бы по-другому сыграл.
– Какой из тебя царь? – возразила Вера, напуганная новыми интонациями в голосе непутёвого мужа. – Успех этот твой неспроста. Так не бывает.
– Почему не бывает?
– Почему? Потому… – Вера помолчала. – Не бывает. Но как-то это всё связано…
– С Колонным залом?
– Да. Я чувствую. Давай-ка ещё раз примерим.
Вера помогла Ерофею надеть приготовленные вещи. Ерошка влез на табуретку, жена оглядела его со всех сторон.
– Ну вот. Теперь более-менее, – говорила Вера, отступая на два шага и суживая глаза. – Слезай. А может, не ходить?
– Я тебе вина украду.
– Не кради! Вдруг и в самом деле вас снимают на камеры? Смотри не напейся там. Ты скандальный. Помни про это.
– Не программируй. Главное, предварительный мирный настрой.
Сказать по правде, он здорово волновался. Ожидание чего-то необыкновенного всё более овладевало им, не давало сосредоточиться. Мысли скакали, путались.
Как ни уговаривал себя Бубенцов, как ни успокаивал стучащее в горле сердце, по дороге с ним произошли события, которые здорово его расстроили. События, если оценивать их теперь, по прошествии времени, были не драматического, а скорее забавного свойства. Впрочем, чужое несчастье часто вызывает у посторонних наблюдателей улыбку. Толстяк, забавно падающий на гололёде, или пьяный на велосипеде… Ерошку же как человека эмоционально неустойчивого мелкое и пакостное происшествие надолго вывело из себя.
Поначалу всё складывалось как нельзя лучше. Едва подошёл к остановке, как перед ним остановилась маршрутка. И хоть половина мест пустовала, Бубенцов не стал садиться, чтобы не мять брюки. Так доехал до Сокольников. Теперь ему оставалось только перейти улицу и спуститься в метро.
Бубенцов стоял уже на переходе, когда перед его взором возникла дивной красоты женщина. Она появилась в его жизни неожиданно и ниоткуда, как будто выскочила из-под земли. Распущенные волосы тёмного огненно-медного цвета вскидывались под порывами ветра, как языки пламени. Снежинки светились кое-где в пышных вьющихся локонах. А взглянув сбоку, увидел он, что и ресницы у неё ярко-рыжие. И что на ресницах лежат редкие пушистые снежинки. Ни малейшего подозрения не шевельнулось в душе Бубенцова.
Зажёгся зелёный свет, люди двинулись через переход. Навстречу катился такой же плотный поток. Ерошка пошёл за женщиной, чуть сбоку и сзади. Шёл, ни о чём пока не рассуждая, бездумно подчиняясь дремучему зову. Могучий инстинкт