жгучим кеглем: «Ограбление инкассаторов в Сокольниках». Чуть ниже было припечатано пояснение: «Преступность не имеет национальности». Это означало, что грабителями были, скорее всего, уроженцы Кавказа.
Поначалу присутствие этого непьющего, поминутно шмыгающего носом алкоголика немного стесняло Бубенцова. Но произнесены были первые тосты, и чувства его успокоились. Раздражение окончательно рассосалось, когда выпит был начальный графин. Дородный, представительный Игорь Борисович Бермудес привстал и, озирая светлое пространство зала, выискивал официанта. Ерошка же Бубенцов поднёс к лицу опустевший графинчик и, поглядев сквозь сияющие грани на окружающий мир, воскликнул восторженно:
– Чего ещё можно желать от этой жизни? Чего?
– Это да! – охотно поддержал Тарас Поросюк, но прибавил: – Ещё бы денег немного, и вот тогда уж, будем говорить, нечего больше желать!
Полное лицо его после выпитого нежно розовело.
– Денег? – Ерошка повернулся, поглядел сквозь графин на Поросюка. – Тебе бы только «денег немного»?
– А тебе нет? – вскинулся Поросюк, чутко уловив интонацию. – Кого с квартиры гонят за долги?
– Всех сгонят, – сказал Ерошка. – Но раз уж ты заговорил о деньгах, тогда ответь мне на один вопрос. Вопрос, заранее предупреждаю, философский.
С этими словами Бубенцов со стуком установил хрустальный графинчик на середину стола.
– Итак, предположим, вот я, Ерофей Тимофеевич Бубенцов, – представился Ерошка, указывая вилкой на пустой графин. – А что бы вы сказали, если бы я вдруг разбогател?
Будь собеседники повнимательнее, они бы, конечно, заметили, как глаза незнакомца тускло сверкнули из-за газетного листа, но сразу же погасли. Но Поросюк и Бермудес в тот момент глядели на графин. А когда подняли глаза на Ерофея, на лицах обоих показалась снисходительная усмешка. Ясно было, что оба относятся к приятелю покровительственно и немного свысока.
– Вот, к примеру, на меня свалилось богатство. Переменюсь ли я? Изменится ли характер? Моя душа! Станет ли иной моя самость? Вот в чём вопрос!
– Всё переменится! – ни на секунду не задумавшись, сказал Бермудес. – В том числе, милочка, и строй твоих мыслей. То есть твоя натура.
Словно в подтверждение этих слов, рука официанта, высунувшись из-за спин, ловко убрала пустой графин, а на освободившееся место поставила полный.
– Деньги не делают человека ни хуже, ни лучше, – возразил Бубенцов. – Они проявляют, что есть в человеке. Был бедным, стал богатым. Дальше что? Характер-то у меня прежний останется.
– И характер переменится. Причём в худшую сторону, – заверил Тарас Поросюк. – Ты и так-то вздорный, а дай тебе миллион… Недавно передача была. Какой-то дед помер в Баварии и оставил племяннику, будем говорить, миллиард евро. Племянник от неожиданности в дурдом попал!
– Будем реалистами. – Бермудес потянулся за газетой, что давно уже раздражала его внимание. – Дай-ка сюда, милочка.
Незнакомец