Виктор Королев

Шкатулка, полная историй о героях


Скачать книгу

сюртук мужа и белую перчатку – вторую перчатку положат в гроб. Так положено для дуэлянтов. Во время похорон поэта камер-юнкерская шляпа лежала на крышке гроба. А после осталась на память у его слуги Никиты Козлова. Потом, сменив несколько владельцев, она обнаружилась в шкафу полуразграбленного после Октябрьской революции имения помещицы Софьи Салтыковой, бывшей баронессы.

      В конце 1936 года, к 100-летию со дня гибели А. С. Пушкина, вождь всех времен и народов Сталин приказал собрать в одном месте реликвии, оставшиеся от поэта. Бросились искать всё, что уцелело, в том числе камер-юнкерскую шляпу. И, что самое интересное, – её нашли. Она обнаружилась в глухой деревне. Придворную шляпу поэта, уже без плюмажных перьев и золотой короны, донашивал местный пастух…

      Софья Салтыкова

      Сейчас даже сложно себе представить, что во времена Пушкина мужчин в России было вдвое больше, чем женщин. И войны шли частые, поубивало много блестящих дворян-офицеров, а все равно девицы не беспокоились за свое будущее. Оно для великосветских невест было одинаковым: в 16–18 лет с помощью маменьки-папеньки «составить хорошую партию», и пусть муж намного старше, зато богат. Дети пойдут – это тоже понятно. Зато замужней даме предоставляется адюльтерная свобода, можно влюбляться, свет на такие вещи смотрит спокойно, если всё в рамках приличия, без семейных скандалов.

      В душе каждой молодой особы в те времена жила уверенность, что у мужчин век короток, и самой судьбой предначертано второй раз сходить замуж. У всех примерно так. Статистика – упрямая вещь: на каждую женщину приходится по два мужчины, и это только в среднем.

      Из пушкинского окружения известен, пожалуй, только один случай, когда вдова отказалась выйти за другого, сохранив верность мужу на всю жизнь. Когда не стало П. В. Нащокина, доброго и веселого приятеля Пушкина, отставной генерал К. К. Данзас, что был в 1837-м секундантом поэта, посватался к Вере Александровне. Но вдова Павла Воиновича мягко сказала ему: «Если вы действительно любите меня, то верно поймёте, что настоящая любовь – единственна и вечна».

      О, какие были времена! О, какие разные нравы…

      Барышню, о которой пойдет ниже речь, звали Софья Михайловна Салтыкова. Она была единственной дочерью весьма богатого московского помещика, и к началу этой истории (лето 1823-го) шел ей 18-й год. Была неплохо образована и воспитана, в меру красива и не в меру кокетлива. Проводила дни своего девичества не на балах в столице, а в деревне, сосланная подальше от соблазнов и греха в отцовскую усадьбу, где скучала, мечтая о женихах и ведя переписку со своей подружкой – такой же барышней на выданье.

      Благодаря только этим письмам, сохранившимся у подруги, мы и сможем узнать, как легко и просто распорядилась Софья Салтыкова жизнью и судьбой двух мужчин, «предназначенных» ей статистикой. Свой же семейный архив, включая переписку мужа с Александром Сергеевичем, она «за ненадобностью» уничтожила, не переживая и не задумываясь.

      Одна только шляпа камер-юнкера