моложе нас, этаким эстетизирующим эпигоном. Будет претендовать на то, что создал гениальнейшее кино современности… а по сути, снимет дешёвое «мыло и ваниль». Потому что ни один сценарист не в силах написать те диалоги, что мы с тобой будем вести. Не потому, что мы столь гениальны, а лишь потому, что можем понимать друг друга даже без слов. И ещё потому что…
Из этой деревянной, готовой к ремонту квартиры, мы с тобой обе выйдем уже совсем другие, каждая в свою жизнь. Мы по-прежнему будем теми же, что и раньше, – подругами, которые наплевали на годы и километры. Но одно «но» всё же сделает нас более серьёзными, вдумчивыми и чуть более старыми: в нашей жизни будет тот подоконник и тот чай, разлитый по чашкам для нас самой Вечностью (или Вселенной – зови как хочешь). Дощатый пол скрипит, и он помнит сотни и тысячи скрипов, с самого своего появления в доме. И наши ноги, пройдя от двери до окна и обратно, оставят на нём свой след и свой звук. После нас в эту комнату придут ещё многие, но мы об этом не узнаем. Каждый, кто здесь побывал, будет считать, что это место было создано только для него. И, конечно же, думать, что, как только дверь за ним закроется, комната эта растворится в Вечности.
А она и растворится. Но только для того, чтобы снова возникнуть из ничего, и всё ради нового разговора уже других душ. С тех пор как я начала обо всём этом думать, у меня в голове то и дело раздаётся скрип половиц, как будто мы уже идём туда, к этому подоконнику, чтобы начать эпохальную беседу.
В общем, это всё к чему? Приезжай, я скучаю. У меня всегда достаточно чая, хоть и нет деревянной комнаты, подлежащей ремонту, а уж о чём поговорить, мы всегда найдём. Будет время, и мы окажемся в том странном месте, а до тех пор можно просто посидеть на диване или на берегу залива. Сыр и кисель – по желанию.
За всю мою жизнь у меня поднакопилось вопросов к разным инстанциям, к людям, предметам, сущностям. Вопросы эти разные, иногда глупые, иногда беспомощные, порой раздражённые или усталые, когда-то недоумевающие, а когда-то ироничные. И я не устаю их задавать, только почему-то всё время про себя. Не решаюсь произнести всё это вслух, расстаться с накопившимся багажом. Почему? Ну вот и ещё один вопрос в копилку.
Список моих вопросов довольно прост и одновременно заковырист. Я часто вопрошаю, почему люди так медленно двигаются в метро, неважно, по утрам или вечерам. Интересуюсь у микроволновки, чего же ты, глупая, разоряешься, я всё равно иду к тебе, сейчас открою. Спрашиваю мысленно у своих студентов, какого же рожна вы, дорогие мои, совсем думать не хотите, взрослые вроде бы уже люди. Меня волнует вопрос, почему любимый мужчина может так долго бодрствовать и так долго спать. Что за режим жизни такой? Ещё у меня множество вопросов к Мирозданию/Богу/ Вселенной (называйте, как хотите). Почему всё именно так, а не иначе? Почему иногда вид одного и того же явления – заката или звёздного неба, скажем, – может вызывать такие разные и такие смешанные эмоции? Зачем люди ходят на работу, которую не могут терпеть? Зачем в квартирах живут муравьи и тараканы? Зачем стараться,