«Энклос нумеро синк», несущими в себе полузабытый аромат всех полей Грасса, пользовалась только одна из его знакомых – Марта Халлард.
Грант приоткрыл один глаз. Так и есть. Марта наклонилась над ним посмотреть, спит он или нет, и в этой несколько неуверенной позе (если с Мартой вообще хоть как-нибудь сочетается слово «неуверенная») она разглядывала стопку совершенно новеньких нечитаных книг. В одной руке у нее были еще две книги, в другой – огромный букет белой сирени, и Грант задумался: принесла она сирень потому, что лишь ее считала достойной для украшения жилища в зимнюю пору (сирень царила в ее театральной уборной с декабря по март) или же цветы просто гармонировали с ее бело-черным туалетом. Марта показалась ему настоящей парижанкой, и, к счастью, в ее облике не было ничего от больницы.
– Я тебя разбудила, Алан?
– Нет, я не спал.
– Кажется, я принесла тебе то, что у тебя и так в излишке, – сказала она, пристраивая новые книги рядом с уже отвергнутыми. – Надеюсь, этим повезет больше. Неужели даже наша прелестная Лавиния тебя не увлекает?
– Не могу я читать.
– Очень болит?
– Очень. Только не нога и не спина.
– Тогда что?
– Как говорит моя кузина Лора, меня замучили колючки скуки.
– Бедняжка Алан! А Лора права. – Марта вынула нарциссы из слишком большой для них вазы и жестом, исполненным изящества, положила их в раковину, после чего поставила на их место сирень. – Конечно, хотелось бы, чтобы скука была великой усыпительницей. Но… она не более чем глумливая букашка.
– Букашечное пустое место. Глумливое ничто. А ощущение, будто меня хорошенько отхлестали крапивой.
– Может, тебе что-нибудь попринимать?
– Чтобы стало ясно на душе?
– Чтобы проветрить мозги и заодно поднять настроение. Послушай, а не заняться ли тебе философией? Йогой, например? Хотя с твоим аналитическим умом вряд ли ты склонен к абстрактным построениям.
– Я уже думал об алгебре. У меня всегда было чувство, что в школе я мало ею занимался. Но я, кажется, слишком увлекся геометрией, изучая этот чертов потолок. Пожалуй, надо немного отдохнуть от математики.
– Ну а как насчет кроссвордов? Могу принести тебе целую книжку.
– Боже упаси.
– Ты мог бы и сам их составлять. Я слышала, это гораздо забавнее.
– Может быть. Но в каждом словаре несколько фунтов веса, и вообще я ненавижу справочники.
– В шахматы ты играешь? Что-то не помню. Не хочешь порешать шахматные задачки? Белые начинают и ставят мат в три хода.
– Шахматы я всегда любил чисто эстетически.
– Эстетически?
– В них все очень красиво. Слоны, пешки… Очень изысканно.
– Вот и прекрасно. Я принесу тебе… Ну хорошо, хорошо, оставим шахматы в покое. Попробуй решить то, что до сих пор никому не удавалось.
– Ты подумала о нераскрытых преступлениях? Я знаю их все назубок, и ни в одном нельзя сделать