она вышла в новом дорогом домашнем халате и подсела к столу. Они выпили, натянуто улыбнувшись друг другу, а потом… Давыдов просто напился до крайности и уснул на этом же диване, сквозь сон и опьянение чувствуя, как Екатерина стягивает с него брюки и рубашку.
…Солнце лупило жаркими лучами прямо в лицо, и от этого головная боль делалась просто нестерпимой. Давыдов со стоном перевернулся лицом вниз и с наслаждением ощутил прохладу подушки. Значит, он в таком неудобном положении лежал так давно, что аж шея затекла. Черт! Что же так неудобно лежать, и…
И тут он вспомнил, что проснулся не у себя дома, вспомнил все, чем закончился вчерашний день. Эта квартира, которую он предложил своей помощнице Екатерине Шеляхиной в обмен на сексуальные отношения. Вспомнил сам секс, вспомнил, как потом вливал и вливал в рот водку, пока не свалился от усталости и опьянения, не удовлетворенный ни сексом, ни…
То, что с сексом получилось не так, как хотелось, Давыдов вспомнил отчетливо. Как-то это все было похоже на то, что женщина просто уступила его домогательствам. Вот откуда неудовлетворенность! Он-то привык к тому, что все с желанием работают на него, проявляют усердие в работе, чтобы не рассердить босса, чтобы угодить ему. Души захотелось? А душу она тебе и не отдала, тело – пожалуйста. Хотел – получи.
Давыдов, лежа на спине, вскинул руку над головой и посмотрел на наручные часы. Много! Уже восемь часов утра! Странно, что никто до сих пор… А-а! Он же отключил с вечера мобильник, чтобы не беспокоили. И Жорку он отослал домой с машиной. Сказал, что его подбросит кто-нибудь из… тех, с кем они допоздна будут работать. Жорка был недоволен, он привык не только возить, но и охранять своего шефа.
Пришлось вставать. Судя по идеальному порядку, Екатерина прибралась еще с вечера и уехала домой. К мужу! Давыдов почему-то подумал об этом со злостью. Возомнил себя героем-любовником, от которого все женщины без ума, которые после первого же секса заламывают руки и стенают, что успели выйти замуж и нет у них возможности принадлежать только одному Давыдову. Мысль получилась со злой иронией, и от этой иронии на душе стало немного лучше.
Нашарив телефон, который Шеляхина предусмотрительно положила на край стеклянного журнального столика, Давыдов включил его, и тут же всплыло сообщение, что «этот абонент звонил вам три раза». Номер телефона принадлежал дочери Юльке. Что ей втемяшилось в такую рань? Ух ты! А два раза из трех она звонила еще вчера вечером… Телефон тихо звякнул и высветил новое сообщение, что «этот абонент звонил вам один раз». Номер был Жоркин. «Ладно, Жорка подождет», – решил Давыдов. Жорка будет интересоваться указаниями и планами шефа на день…
Телефон в его руке вдруг завибрировал, взорвался бурной мелодией и, как показалось Давыдову от неожиданности, с не присущей ему ранее активностью. Он не ошибся, это была мелодия песни «Одиночество» из репертуара певицы Славы, а значит, до отца дорвалась Юлька.
– Да, –