явно не оценил. Зато я порадовалась – просто Ликси всегда с таким упоением глумился над студентами, что повод поглумиться над ним самим воспринимался очень даже прекрасно. Даже несмотря на то, что для меня эти события были крайне болезненны.
– Хм… – сказал Ликси. – Хм…
Ответом ему была тотальная, абсолютная тишина.
– Хм… Доброе… доброе утро, господа студенты.
Никто не шелохнулся.
– Эм… этот семестр, как вам известно, у нас с вами последний. В этом семестре бы будем…
Договорить Ликси не смог, сбился. Шумно вдохнул, вытащил из кармана камзола белоснежный платок и отёр совершенно сухой лоб. Руки профессора заметно дрожали, глазки бегали.
Я точно знала – препод по физану в своих чувствах не одинок. Сейчас весь преподавательский состав дурборской академии в таком же состоянии пребывает. Слишком круто второй семестр начался.
– Этот семестр, господа студенты, очень важен… – снова попробовал заговорить Ликси. – Экзамены, которые состоятся в конце года…
Он снова сбился, снова потянулся за платком. Потом плюнул, подхватил огромную учительскую тетрадь и пошел к доске.
– Пишем условия задачи, – сказал препод.
Гробовая тишина, которая всё это время царила в аудитории, сменилась шорохом – девчонки открывали сумки, доставали тетради, перья и чернильницы. Парни, в подавляющем большинстве, явились на занятия с пустыми руками, так что по ту сторону незримых баррикад было значительно тише.
Ликси начал выводить условия задачи, но почти сразу выронил мел. Скрип перьев, который казался оглушительно громким, прекратился. Через минуту перья заскрипели опять, но профессор выдохнул, извинился и стёр два последних показателя, чтобы заменить их другими. Потом опять извинился, покачал головой, и вообще всё написанное с доски вытер.
Снова вернулся за кафедру. Окинул аудиторию мутноватым взглядом, устало вздохнул и пошёл к преподавательскому столу.
– Знаете… жизнь… жизнь настолько непредсказуемая штука… – сказал Ликси и тут же умолк.
В аудитории снова воцарилась тишина. Возможно, для кого-то она была нервной, но лично я воспринимала это беззвучие совершенно спокойно. Тревожило только одно – навязчивое желание повернуться и взглянуть на Кира, но я держалась.
– Господа студенты, вы знаете… природа боевой и защитной магии так сложна… – снова попробовал заговорить препод. – Сказители и храмовники уверяют нас, дескать, разделение магии, её гендерная принадлежность связана с конфликтом создателей. Мол, создавая наш, первый из семи миров, Всевышний и Богиня повздорили. Богиня осерчала настолько, что посмела замахнуться на Всевышнего не то скалкой, не то сковородой, а он… когда настало время наделять людей магией, ссору припомнил. Именно поэтому дар к боевой магии был отдан мужчинам, а женщинам досталось… ну то, что досталось. Но это сказки, господа студенты. Сказки…
Мы с вами люди взрослые и довольно-таки образованные. Мы с вами