гамак подвешен от стены до стены. Парусину легко протирать от грязи, а мое одеяло – единственная постельная принадлежность, которую надо стирать.
При жизни отца, ночами, когда сон ускользал от нас, мы лежали в темноте или при свечах и говорили часы напролет. О том, какую малую часть мира мы видели своими глазами, о чудесах природы, которые мы разглядывали в книгах с цветными фотографиями, о том, что они могут означать.
Возможно, эти воспоминания – счастливейшие из всех, хотя счастливых воспоминаний у меня много и мне не так-то легко поставить одни выше каких-то других.
У дальней стены между гамаками стоит холодильник. Отец моего отца в свое время жил без этого предмета обихода. Мой отец – самоучка, как и я, – без чьей-либо помощи стал и электриком, и механиком по ремонту бытовой техники. Он разобрал холодильник, перенес по частям из наземного мира и собрал здесь.
Слева от холодильника – стол с тостером, плиткой и мультиваркой. Справа – открытые полки для хранения продуктов и кухонной утвари.
Питался я хорошо и благодарил город, в котором всего было в достатке.
Когда отец моего отца нашел это убежище, сюда уже подвели электричество и оборудовали его канализацией, но мебель отсутствовала, и он не нашел свидетельств того, что кто-то здесь жил.
До того, как отец нашел меня, одинокого и ожидающего смерти, он и его отец выдвинули немало предположений, объясняющих появление этих комнат.
Сразу на ум приходила мысль, что это бомбоубежище, построенное так глубоко под улицами, под столькими толстыми слоями бетона, что даже многочисленные атомные взрывы не могли разрушить его, а добираться до него приходилось таким сложным и криволинейным маршрутом, что смертоносная радиация, которая движется только по прямой, не нашла бы сюда дорогу.
Но, если отвернуть два винта и снять крышку с любой стенной розетки, на металлической соединительной коробке можно прочитать название компании-изготовителя, которая, что подтверждено документально, ушла с рынка в 1933 году, задолго до возникновения атомной угрозы.
А кроме того, атомное бомбоубежище только на двоих в большом городе никто бы строить не стал.
Третья комната, ванная, тоже из бетона, указывала на то, что строители не предусматривали уничтожения города и его подземных коммуникаций в огне атомного взрыва. В умывальнике-стойке и ванне на отлитых из бронзы львиных лапах по два крана, хотя горячая вода обычно скорее теплая. То есть бойлер, откуда ее забирали, находится очень далеко. Сливной бачок расположили над головой, вода из него текла, если дернуть за цепочку.
При строительстве этой части города какой-то чиновник, возможно по совместительству сексуальный хищник с жаждой убийства, построил это убежище под тем или иным благовидным предлогом для себя, с намерением позже убрать из документов всю информацию о нем, чтобы затаскивать женщин в принадлежащее ему подземелье, где мог мучить и убивать их в свое удовольствие: город над головой понятия бы не имел о происходящем внизу.
Но,