правил дорожного движения».
Так продолжалось до тех пор, пока однажды утром Джек не выполз из своей берлоги и уселся завтракать. Получил утреннюю чашку кофе и сэндвич с толстым куском ветчины. Он набил трубку, не торопясь покурил и протянул руку за бутербродом. Как бы не так! Завтрака на тарелке не было. Его доедал рысенок. Он улучил момент, когда Чамберс отвернулся, и утащил сэндвич прямо из тарелки. Джек, убитый такой наглостью, даже в чашку заглянул. Наверное, чтобы удостовериться, что кофе не украли.
– Вот сука, – коротко обозначил Чамберс и мягко добавил: – Пришибу заразу!
Рино не стал вдаваться в неинтересные подробности о своей половой принадлежности. Он устроился в тени навеса, заурчал и запустил когти поглубже в мясо. Видимо, решил не сдаваться без боя. До последнего куска ветчины. Проще говоря – пока не отобрали.
Джек ругался минуты три. Рино съел мясо за две с половиной. Выиграв у начальника тридцать секунд, рысенок не стал искушать судьбу и рванул в сторону нашего вагончика. Забрался внутрь и пропал. Через несколько минут он уже осторожно выглядывал наружу. Жутко любопытный шельмец. Хороший аппетит – и ни грамма совести. На ругань Чамберса из ангара вышел перемазанный Карим.
– Что за шум? Убили кого-нибудь?
– Рино, мерзавец эдакий, спер завтрак у начальства, – сквозь смех выдавил я.
– И правильно сделал, – пожал плечами Шайя и вытер руки ветошью. Потом окинул серьезным взглядом фигуру нашего шефа и добавил: – Джек, я давно заметил, что ты слишком много кушаешь. Тебе, черт побери, не хватает моциона. Надо больше двигаться, старина! Может, начнешь бегать по утрам? Медведь уже неделю бегает и, как видишь, прекрасно себя чувствует. Или ты жирок набираешь перед экспедицией? Зря, очень зря. Не будет еды – сожрем тебя.
– Ну вас к дьяволу, парни! – плюнул Чамберс и начал делать новый бутерброд, косясь в сторону нашего дома. – Ворюга мохнатый…
В общем, посмеялись – и разошлись. Карим бурчал что-то невнятное. Единственное, что мне удалось разобрать, так это «жрать надо меньше» и «шляпа старая». Ставлю пятьдесят экю, что эти фразы были адресованы не Рино.
К вечеру, когда наплыв транспорта немного уменьшился, я вылез из ангара и присел покурить. На столе дымилась чашка зеленого чая; повар, насвистывая какую-то мелодию, готовил ужин. Судя по ароматным запахам, доносящимся из кухни, – сейкельский гуляш.
Вдруг со стороны вагончика Чамберса послышался мат, и мимо меня пронесся рысенок. На повороте он запутался в своих лапах и покатился кубарем. Поднялся, спрятался под мой стул и затих.
Через несколько секунд следом за ним появился Чамберс. В одной руке он держал свою неизменную шляпу, а в другой – дохлую мышь.
– Это что такое?! – спросил у меня Джек и показал трупик, который он держал за хвост.
– Местная разновидность грызунов, – пояснил я. – Как видишь, они здесь крупнее, чем в Старом Свете. Крупнее и немного отличаются окрасом…
– Вижу, что крупнее! – прорычал Чамберс.
– Тогда…