стал внимательно ждать ответа.
Я ненадолго призадумался и, смекнув, ответил:
– Цвет тут, конечно, не при чём. Выберется целёхонькой та, которая изловчится прыгнуть на спину другой.
– Отлично! – воскликнул лекарь. – У тебя и вправду светлая голова. Тогда усложним задачу: поместим каждую из лягушек в разные кувшины с молоком. Которая из них выпрыгнет оттуда?
Второй вариант заставил меня задуматься. Тут на подмогу пришла мать:
– Ну, Соломон! Подумай хорошенько, как можно в жидком молоке заполучить опору.
– Погоди, Адель! Он мальчик смышленый, сам догадается, – запротестовал Мафусаил.
– Выживет та лягушка, которая своим упорством сможет сбить молоко в кусок масла. Вот тогда она и выпрыгнет из кувшина, – ответил я.
– Молодец, отрок! – воскликнул Мафусаил и, повернувшись к матери, произнёс серьёзным тоном, – Послушай, Адель! У этого парня цепкий ум. Жалко такому умнице прозябать в деревенской глуши. Отпусти со мной в город. Я научу его языкам, дам образование. Глядишь, и получится ладный лекарь.
Лицо матери, которая до этого беззаботно улыбалась, вдруг опять стало озабоченным.
– Ну, посуди сама: детей с женой мы не нажили, а смышлёный помощник очень нужен. Соломон мне подходит. Отдай его – не прогадаешь.
Восторг и радость на лице матери вновь сменили тоска и печаль.
– Соломон! – сказала она, – Оставь нас одних.
Я вышел во двор, где измождённые верблюды продолжали усердно жевать корм. Не знаю, о чём говорили мать с Мафусаилом, но в душе моей зародилось чувство скорой разлуки, и я не удивился, когда услышал от матери следующие слова:
– Сын мой! Ты уже достаточно подрос и вскоре мог бы стать опорой для старших братьев. Но я хочу, чтобы ты жил и учился в городе. Поверь мне, сейчас говорит не любящая мать, а женщина, которая провела юность среди городской суеты. И хотя расстаться с тобой мне будет очень не легко, но ты отправишься в Иерусалим. Твой природный ум и смекалка помогут найти достойное место в жизни.
Слёзы покатились из её безрадостных глаз. Видно было, что это решение далось с большим трудом. Совсем недавно она похоронила мужа, а сейчас добровольно расставалась с младшим сыном – возможно, навсегда. Но мудрая женщина нашла силы и подавила свои родительские чувства. Сейчас, по прошествии многих лет, я понял, насколько прозорлива была мать, сумевшая предвидеть мой жизненный путь и не ошибиться в своём решении. Она вовремя почувствовала разницу между мною и старшими сыновьями. Выбор был сделан – самый младший, самый любимый, самый смышлёный – он будет жить в городе её молодости, и станет воплощением несбывшихся надежд.
– Завтра ты уедешь в Иерусалим, – продолжила мать, – ты будешь там учиться, чтобы приобрести ремесло, которое впоследствии принесёт тебе почёт и достаток.
По правде говоря, мне не хотелось покидать уютный родительский кров. Чужой незнакомый город пугал меня, но противиться воле матери я не смел, ибо решение её было окончательным.
На