почти не наблюдается. Разве что в преклонных годах, когда кочевая жизнь уже не по силам.
Есть еще со мной русские, три десятка парней, проходят морскую стажировку, но они на грузовых судах.
Кто остался? Конечно Штирлиц, капитан моей личной дружины.
– Отто, вы со своими дружинниками по необходимости окажете помощь абордажной партии. А пока – в моем личном резерве.
Шваб молча поклонился. Удивительно немногословный мужик и служака до мозга костей.
Так… вроде все. Теперь обратиться к личному составу. Перед каждым боем так делаю, еще с рутьерских времен повелось.
Ванятка подал бронзовый рупор. Я стал, чтобы всем было видно.
Личный состав замер, не сводя с меня глаз. Бравые парни. Ничего не скажешь. Исправно экипированы, морды сытые и довольные.
Я выждал пару секунд и рявкнул в трубу:
– Ну что, желудки, небось в шоссы успели нагадить?
Дружный рев и улюлюканье засвидетельствовали принятую шутку.
– Ничего, вам не привыкать. Сейчас мы быстренько надерем белые пухлые зады ганзейской сволочи, а вечером дружно нажремся.
Всем своим видом демонстрировал абсолютную уверенность в исходе сражения. Ну а как иначе – народ верит в отца-командира, нельзя показывать свои сомнения.
– Знаете, какая разница между ганзейским купчиной и боровом? – как бы невзначай поинтересовался я, сделал паузу, а потом проникновенно сообщил: – А никакой.
Бойцы оглушительно заржали и заколотили рукоятками абордажных тесаков о щиты.
– И еще, – продолжил я, – так уж и быть, половину своей доли в добыче отдаю в общий котел! Слышали, желудки? – А потом, подождав, когда всеобщее ликование стихнет, строго и истово добавил: – Да хранит нас Святая Дева Мария!
Ну вот, обязательный момент соблюден. Надо успеть еще со своим ближним кругом пообщаться. Я дал сигнал судовому капеллану читать молитву, а сам посмотрел на уже развернувшиеся в линию ганзейские когги. Идут на полных парусах, стервецы, но пересечемся мы минут через двадцать, не раньше, а значит, время еще есть.
Свиты с недавних пор у меня стало гораздо больше. Помимо Ванятки появилось два новых пажа – Антуан де Лорен и Томас де Гаркур – младшие отпрыски именитых дворянских семейств из Арманьяка.
Крепкие приземистые бутузы двенадцати и тринадцати лет соответственно стоят рядом, ловят ухом каждое слово, глаза горят как угольки. Еще бы – грядет настоящая битва. А вдруг сюзерен разрешит хоть чуть-чуть поучаствовать…
И оруженосцев тоже прибыло: Александр де Лонак и Шарль де Пардейян – тоже дворянские сыны из моей родовой вотчины. Восемнадцать лет каждому, по нынешним временам – взрослые детины. Невысокие кривоногие парни с буйной смоляной шевелюрой и зачетными горбатыми носищами. Смелые и пылкие, как все гасконцы, порой чрезмерно, но с головой вроде как дружат. Тоже рубиться им не терпится, даже конечностями аки кони перебирают.
Взяв парней к себе на службу, я оказал