ты б трошки видчепылася вид тои железяки визгучей!
Это новая нянька Христина, племянница дворничихи Марковны. Она приехала из Пирново и села Марковне на шею. Нюта представляет, как, выйдя из вагона, Христина мгновенно вскакивает верхом на шею Марковне и погоняет, погоняет, свесив толстые ноги ей на грудь.
Христину папа придумал позвать, чтоб она подменила «нашу дорогую Полину», пока той режут в больнице живот и достают оттуда какие-то камни.
Христина огромная снизу, с маленькой глупой головой. Как будто ее тело поторопилось отрастить себе разлапистые ноги, ухватистые руки, запастись увесистой задницей… А приглядывать за всем этим богатым хозяйством посадили на плечи плоскую кочерыжку с туго завязанным куколем на затылке и никогда не закрывающимся ртом. И вот этот рот извергает певучую глупость на том языке, который Маша называет «суржиком».
– Марькирилна, та чого ж вона усэ ливою мастачить? У нэи права рука, бачу, ни до чого нэ годна.
Интересно, – вот Полина вроде умная и книжки так быстро умеет читать, чего совсем пока не умеет Нюта. Спрашивается: к чему ж она, дура старая, камней наглоталась?
– Нюта – левша, ничего не поделаешь, Христина.
Такой ребенок. Я попрошу вас не акцентировать на этом внимание.
Ма уводит Христину в кухню – якобы дать хозяйственный наказ. На самом деле будет сейчас шепотом учить, как ей, Христине, вести себя с «ребенком». Ребенок сложный, неуправляемый, не способный сосредоточиться. Вернее, способный сосредоточиться сразу на пяти занятиях. Сейчас Нюта продолжает крутить визгливую ручку игрушечного турника, одновременно попинывая левой ногой тряпичного Арлекина с дивной красоты фарфоровой веселой головой.
Он куплен недавно в Центральном универмаге, на углу Крещатика и Ленина, в отделе «Играшкы». Костюм его, папа сказал, – «венециянский», – из двух половин: одна – темно-синий атлас, другая – желтый бархат.
И это привело девочку в страшное возбуждение.
– Неправильно! – сказала она Маше. – Купи наоборот! Синий – на другую сторону!
– У вас есть наоборот сшитый? – спросила Маша сдобную и румяную, как кукла, продавщицу. – Моя дочка почему-то хочет, чтобы синей была левая половина.
– А какая разница? – раздраженно спросила румяная кукла. – Берите этого, смотрите, какой гарный хлопэць!
Но Нюта вырвала руку из Машиной, затопала ногами, исступленно, горько повторяя:
– Неправильно, неправильно!!!
– Балуют детей, потом сами всю жизнь плачуть, – сказала продавщица с осуждением.
Арлекина все же купили. Зачем?! Вывернутый наизнанку лгун, притворяга, оборотень! Еще допытаться надо – кто и для чего его сюда прислал. Бить его, пока не признается!
– Нюточка, я на работу пошла! – кричит из коридора Маша. Она уже в плаще и шляпке.
– Иди… – не оборачиваясь, девочка продолжает зафутболивать Арлекина под диван.
Она никогда не звала Машу мамой, хотя