, затравленным взглядом больших тёмно-синих глаз, испуганно жалась в дальнем углу санитарной комнаты детского дома. Обступившая загнанную жертву компания из пятерых подростков, цинично ухмыляясь, поочерёдно издавала скабрезные реплики.
– Анька, ты чё, стоя будешь?
– А чё, я не против, – взялся за резинку своих тренировочных штанов подросток справа.
– А она, походу, против, – проговорил другой. – Не выламывайся, сучка, – угрожающе прошипел он. – Сашке даёшь, а нас, значит, решила продинамить. Хер ты угадала!
Полукруг возбуждённых парней всё более сужался. Одинаково худощавые мальчишки почти все были низкорослыми. Высоким ростом отличался только один. Остальные, кто из-за сутулости, кто нарочито согнувшись, смотрелись даже чуть ниже девушки, достигавшей роста сто шестьдесят. Один из подростков уже тянул руки, намереваясь стащить с девушки крохотные серые шорты из хлопкового трикотажа и сорвать бледно-жёлтую маечку, в стремлении обнажить едва обозначенные бугорки широко отстоявших друг от друга грудей. В этот миг стройная, удлинённая нога Ани, обутой в матерчатые синие балетки на белой резиновой подошве, взметнулась, ударяя снизу вверх по тянувшейся к ней руке.
– Ну, тварь, схлопочешь…, – разозлился подросток.
– Это ты сейчас схлопочешь, – раздался со стороны входа в туалетную комнату голос Сашки.
Худенький, пятнадцатилетний парнишка, ростом вровень с девочкой, забившейся в угол между окном и туалетной кабинкой, пронизывал преследователей ненавистным взглядом светло-карих глаз, миндалевидной формы, осенённых длинными ресницами.
– Хо-хо, – повернулся к нему долговязый парень, – ето хто к нам пожаловал? Анечкин **арь? Сашань, – длинно сплюнул он в аккурат под ноги Сашке, – ты не жлобись. С друганами делиться надо.
Не успели заржавшие было товарищи по жестокой забаве поддержать его, смакуя про себя отвязные реплики, как Сашка бросился на них, рассыпая удары направо и налево. Эффект стремительности со стороны парня, несмотря на то, что подобная драка начиналась далеко не впервые, всё-таки возымел своё действие. Прежде чем самому Сашке наставили синяков на лице и до крови разбили губы, в обычное время чаще всего раскрытые в широкой улыбке, обнажающей ряд белоснежных, ровных, чуть мелковатых зубов, парень сумел наградить оплеухой каждого из пятерых. От ударов по телу худощавому юркому Сашке удавалось уворачиваться. Как правило страдало только лицо парнишки, предательским образом выдавая наутро свершившуюся потасовку, даже если та и не была застигнута воспитателем на месте.
***
– Может зря мы Аньку бросили? – прозвучал в темноте девичьей спальни на шесть человек голос одной из воспитанниц.
– Ир, ты дура или прикидываешься? – тут же отозвалась девочка с кровати рядом. – Захотела потрахаться с пятью пацанами?
– Чего, сразу, потрахаться?
– Они же ясно сказали, чтобы все, кроме Аньки, уматывали. Но, если кто-нибудь сильно хочет, может остаться.
– Ничего бы они нам не сделали, – продолжала упорствовать Ира, – если бы мы все, вместе с Анькой, ушли.
– Ну, и оставалась бы там, с Анькой, – ехидно предложила с кровати неподалёку от двери Наташа, одновременно настороженно прислушивающаяся к звукам в коридоре, – защищала бы её своей грудью.
Девчонки захихикали, поскольку грудь у Иры была самой развитой среди девушек её возраста в детском доме. Кто-то из острячек даже придумал шутку: «Открывается дверь, появляется грудь. Это кто? Это кто? Это Ира Меламут». Сама Ираида, будучи объектом насмешек, относилась к ним довольно снисходительно, прекрасно понимая, что в их основе лежит самая обыкновенная девчоночья зависть. Гораздо больше Иру беспокоили алчные взгляды пацанов, вызывавшие у неё отвращение, не говоря уже о попытках прикосновения, пресекаемых девушкой различными доступными способами. Она могла ударить посягателя любым предметом, оказавшимся в её руках, либо за неимением оного расцарапать лицо острыми крепкими ноготками. Мальчишки знали об этой способности Иры, поэтому чаще всего предпочитали взирать на вожделенные полушария издалека, горланя дразнилку про дверь. Самые безбашенные из них всё-таки время от времени предпринимали попытку лапнуть один из рано созревших плодов. И хотя ни одна из потуг успехом не увенчалась, после очередного неудавшегося подступа пацан возвращался к приятелям под их гогот, раздуваясь от гордости, словно ему удалось снискать у полногрудой девушки ответную симпатию.
– Надо было Виктора позвать, – не унималась Ира, имея в виду дежурного воспитателя, ночевавшего здесь же, на третьем этаже.
Помещение для дежурного располагалось в том крыле, где были спальни для ребят. По другую сторону от самой большой по площади комнаты на этаже, находившейся посередине и являющейся одновременно игровой и местом приготовления уроков для тех, кто не желал учить их в спальне, находились комнаты девушек. Там же, в конце коридора, перед пожарной лестницей обосновалась маленькая спальня для ночёвки дежурных воспитателей из числа женщин.
– Так чего же