Девочка ошарашено смотрела на бабушку, для нее было откровением, что старая женщина сидит с открытой книгой и читает ее. Ведь точно знала, что бабушка безграмотная старуха. Еще недавно учила бабушку по букварю слогам. Первая фраза, прочитанная старой женщиной, стала «рабы – не мы. Мы – не рабы». А сейчас она не только водила пальцем по тексту, явно читая его, так еще произносила слова совсем не на русском языке. В какое – то мгновение девчонку сковал страх. Ей почудилось, что бабушка занимается чем-то недозволенным, чуть ли не колдовством. Но ребенок очень хорошо усвоил, что колдовство это сказки и выдумки старого времени. – Что ты делаешь?! – воскликнула девочка. Видно ее лицо выражало такое недоумение, что бабушка сама пришла в замешательство и, не успев ничего придумать, откровенно призналась.
– Молюсь. Молюсь нашему еврейскому Богу.
– Когда бабушка произнесла «молюсь», да еще “еврейскому Богу» девочка застыла. Ей показалось, что бабушка нарушает закон. Ведь в школе учили, что Бога нет. Всякое прославление его – это выдумки капиталистов, буржуев и царей, чтобы «крепче держать народ в своих лапах». Но самым главным для девочки было слово дяди. В свое время он подтвердил, что Бога нет. Его слово никакого сомнения у нее не вызывало. Во-первых, все материальное благополучие ее семьи держалось на его зарплате, мама в аптеке получала триста рублей, у бабушки денег просто не было. Во-вторых, даже скорее, во-первых, он служил в таком месте, куда не каждого человека пошлют работать. Девочка не раз слышала одну и ту же фразу, с гордостью произносимую бабушкой и мамой. Мол, дядя «такая умница, такая умница, поэтому-то его и взяли туда». При слове «туда» они многозначительно переглядывались. Казалось, что в этот момент воздух в «оцепенении» зависал над ними. Женщины настолько проникались важностью деятельности сына и брата, что возникало ощущение, будто они сами под утро возвращались домой.
Но было еще одно обстоятельство, почему любое слово дяди становилось для девчонки самым значительным и самым верным. Однажды дяде выпала честь пойти на парад, на главную площадь страны. Взял он и племянницу. Там она окунулась в море ликующих и славящих людей, стала участником того, о чем многие могли только мечтать. Своими глазами видела живого вождя «солнце эпохи». Купалась в лучах, исходящих от этого «солнца». Самого любимого, самого родного, самого, самого…. И отсвет живого божества, словно упал теперь и на девочку, делал ее что ли «выше и избраннее» всех детей того двора. А что же сейчас видит ребенок – бабушку, которая молится, Богу, да еще еврейскому. Все это молнией пронеслось в голове подростка. Она еле расслышала конец фразы:
– Хочу, чтобы вы были здоровы, чтобы ты могла смеяться. Чтобы я дожила, когда моя внученька поступит в институт. Вот я и прошу Бога, чтобы был добрым к вам. Бог, Он мудрый, нас всех около себя держит, стараясь помочь и сберечь.
Бабушка еще что-то попыталась сказать, но девчонка ее оборвала.
– Не смей больше молиться. Бога нет. Поняла? Его придумали до революции.