что дыхание перехватывает и бег не поможет.
Но в ту зиму тридцать я не помню. В ноябре было около 25 ночью, но один день, и всё. Тем не менее, я не только мерзла, но и непрерывно простужалась, насморки и горло донимали меня, но устойчивого длительного кашля не было, поэтому я дня через два уже начинала ходить на занятия и недели через 2 поднималась совсем, но утомляло меня это сильно.
Еще меня мучили тошноты – мой желудок плохо переносил столовскую пищу, и меня часто вечерами подташнивало, я боялась, что начнет рвать, и сидела в умывальнике – сяду на стул, ноги положу на спинку другого стула и так учусь – в такой позе меня меньше тошнило, и бежать до унитаза было близко. Тем не менее, тяжелых приступов, как когда-то в школе в 10 классе у меня на первом курсе еще не было.
На завтрак я брала творог со сметаной, который терпеть не могла, зато полезно, на обед суп или щи и котлету с гарниром или мясо тушеное.
Еда была плохая, с ядовитой подливкой, невкусная, но студенты постарше говорили, что после забастовки кормят всё-таки значительно лучше.
До нас года за четыре была забастовка – измученные плохой едой студенты не ходили три дня в столовую, питались в рабочей неподалеку или готовили в общежитии. У здания столовой были выставлены пикеты и голодных штрейкбрехеров отправляли обратно. Администрация понесла убытки. Было собрание, много шума, и питание улучшилось.
Мы с Наташкой были две на 18 человек парней, и места возле нас считались почетными, в группе всегда отмечали, кто из ребят сидит рядом с нами, часто шутливо препирались из-за этого, особенно Ефим Хазанов с Колей Ескиным за место возле меня. А симпатичный кареглазый Миша Коломеев предпочитал Наташку.
В декабре исполнилось 20 лет физтеху. Мне дали два билета, я должна была их распространить в группе. Я предложила кому-то из ребят, они отказались, сама я решила не ходить – мне было скучно идти на мероприятие, где я никого не знала.
Я оставила билеты девочкам, а сама поехала к дяде Боре.
– Ты зря не поехала на 20-летие своего института, – не одобрил меня дядя Боря.
– Да учиться надо, скоро сессия, – объяснила я свой поступок.
– Учеба всегда, а 20 лет институту один раз, – настаивал дядя.
Я с ним согласилась, но уже было поздно.
На этот вечер от нашей группы ходил Хазанов. Он, по словам Виолетты, буквально вломился к нам в комнату с требованием отдать ему билеты и долго возмущался, что я не предложила их ему.
До этого он пару раз уже был у меня в комнате, заходил за тетрадками и всё нашептывал интимно:
– Женщина в халате – это так пикантно, – когда я извинялась за свой непарадный вид, но, я вполне равнодушно пропускала это мимо ушей.
При встрече на занятиях я просто сказала ему, что не представляла, почему бы это для него было так важно, попасть на этот вечер.
– Мне необходимо было восстановить кое-какие связи и установить контакты, – объяснил он.
Его пыл по части