заикнулась Маргарита.
– Это нарушение этикета, – возразил Лурен. – Нам положено отгонять надоед от высокопоставленных особ.
– А если вас обезглавят за то, что перестарались?
– Провисим во дворе год или два, а потом королева может нас помиловать, тогда нас снимут, – пренебрежительно бросил Лурен, но Шариот опасливо дернулся, будто готовился уползти в какую-то щель, если королева прямо сейчас отдаст такой указ.
Ну и традиции! Тяжело же быть бессмертным! Для людей смертная казнь это избавление от пыток, а для народа фей это лишь первый этап к основным страданиям. Головы за окнами точно вздыхали, а иногда даже издавали ругательства. Неужели их могут снять и приставить назад к телам? А что если головы начнут гнить? Они и так выглядят странными: какие-то поросли мхом, какие-то рогаты, у каких-то чешуя пробивается на щеках и лбу. Одним словом это головы волшебных существ.
А где же тела? Если головы снять, то их ведь нужно приставить назад к ним. И что если тела подгнили в земле или объедены червями? Тогда и находиться в них снова будет весьма дискомфортно. Видимо, наказание и подразумевало чрезвычайно большие трудности и при жизни, и даже после смерти. Хотя все волшебные существа бессмертны. Умирать они не должны вообще. Отсюда и их уязвимость. Если они будут казнены или попадут в плен, то их мучения станут вечными. Ну и жуть! Хорошо, что сама она не фея.
Пока что не фея! Голова заболела от мысли, что кто-нибудь, к примеру, сама Меллиора может шутки ради ее в фею превратить. Тогда одной казнью уже не обойдешься. Если чем-то не угодишь ее волшебному величеству, то страдать придется всю вечность.
Лурен и Шариот начали заискивать перед Маргаритой. Видно, если бы они ее чем-то оскорбили, им бы точно было несдобровать.
Ползучий Шариот обвил щупальцами ручку и деликатно раскрыл перед ней дверь, утыканную витиеватыми барельефами в виде композиции из лиц всевозможных магических созданий. Тут и драконы, и мантикоры, и рогатые феи, и дуэргары, и лепрехуны. Маргарита наивно полагала, что такая роскошная дверь ведет в некое святилище, а оказалось всего-то в ее собственные покои.
Шариот улыбался жутким ртом, полным игольчатых зубов, когда пропускал Маргариту впереди себя. Его клешня ловко вытянулась и обвила кольцо двери, вделанное в нос мантикоры. Сам он при этом приподниматься не стал. Ползанье он предпочитал ходьбе или его сильно наказали когда-то? Или он таким родился? Наверное, последнее. Маргарита испугалась, когда провожатые оставили ее одну. Но ведь им вроде было и не положено селиться вместе с ней в ее покоях? Это всего лишь два столбца у двери в форме спящих драконов ее смутили. Такое чувство, что они вот-вот оживут и набросятся на нее с огненным шепотом:
– Самозванка!
Это у нее нервы расшалились. И не удивительно после такого обилия впечатлений. Для человека побывать в стране фей еще хуже, чем на чертовом колесе. Маргарита чувствовала себя так, будто в первый