ответить, как рыба, довольно не просто.
Вылось.
Хочется лечь и укрыться хвостом.
И зима. Я не знаю зачем, только всё – казематом.
Ты искал, но нашел пустоту и восторг,
и вот в этом, вот в этом тебя понимаю.
Владимир БОЯРИНОВ
«Батя жил земно и не лукаво…»
Батя жил земно и не лукаво,
Сообразно силам и уму;
А чего моя душа взалкала —
Не пойму!
Матери поклон земной отвесил,
Скрылся за холмистою грядой.
И по белу свету зачудесил,
Загулял парнишка молодой!
О себе нимало не печалясь,
Я разлуку чувствовал острей.
Если что-то в жизни получалось,
Я спешил разрушить побыстрей.
Чем тошнее, тем оно и лучше, —
В забубённом этом кураже
Ни в тайге, ни в городе Алуште
Не нашёл я благости уже.
Я забросил хлопотное дело,
Поселясь в столичном терему.
Но с чего душа осиротела —
Не пойму!
Борис МИХИН
Разрывы
Конгломерат противоречий,
лаборатория попыток
и общепит типа вареничной
примером быта;
оно всегда под настроение,
на памятнике вечен голубь
и обувщик чуть-чуть стройнее
гоблина.
А далее (всегда есть далее)
разрывы плотности пространства.
Закончилась (да и не дали)
жизнь, это странно.
Владимир БОЯРИНОВ
Заратустра
Пробивает Ницше
Дырки в звездной нише,
Брызжет из-за туч
Запредельный луч.
По Европе шустро
Рыщет Заратустра.
Всех глаголом жжет
И безбожно лжет.
Мы его поправим,
Угостим, поздравим!
«Не горюй, браток!
Вот тебе цветок,
Вот тебе рюмашка;
Вот тебе ромашка.
Ты не засти день,
Не мечись как тень;
И словесным ядом,
И соседством с адом
Не пугай ни нас,
Ни народных масс.
Ты махни рюмашку,
Да нюхни ромашку!»
Борис МИХИН
Или-или
А разнообразию чистых энтропий
нет счёта (см. на картины кубистов),
и разум танцует с восторгом, с притопом.
Свобода – всего лишь возможность убийства,
и снова след в след, – то ли ты, то ли канешь;
вверху Млечный Путь режет по радианту
пространство событий, пейзажи шикарнейшие.
Тут смерть родилась.
Да и нас родила тут,
ведь в сущности, что мы (?) – приплод мародёров:
собрать с предыдущих награбленный ими
хабар.
Только в этом есть определённость,
а всё остальное – лишь способ дать имя.
На кучках