дней кутерьму.
Каждый миг
ощущаешь как таинство, прикосновенье к нему.
Марь плывёт,
заклубился туман, закрывая картины сплошным полотном.
Предстаёт
вид почти нереальным, куда-то скользящим безликим пятном…
Куст рябины
Куст рябины, осенью расцвеченный,
Полыхнул на диво в октябре.
На ветру, сполохами отмеченный
Ясный всплеск в тускнеющей поре.
Разметалось буйное горение.
Да тепла его не ощутить.
Нанеслось пустое наваждение,
Мой покой решило возмутить.
Бередит волнение невнятное,
Осветилось яркостью живой.
Растеклось сияние отрадное
Проявило смысл картин иной.
На природу лёгкое взирание.
Только что-то всё же с ней не так.
Не придёт былое состояние.
На задворках одичалый мрак.
В чём причина радости растерянной,
Что смогу сейчас ей обещать.
Красоты, по осени отмеренной,
Никому никак не задержать.
Не прийти теперь назад ушедшему
Под игру холодного огня.
Хоть кусту, цвет пламени обретшему,
Обмануть неймётся всё меня.
Грустный клоун
Нет, я не шут совсем, скорее грустный клоун.
Улыбку на лице не стану рисовать.
Пускай украдкой дальше спрашивают, кто он,
Когда по виду не сумеют распознать.
Стараясь жизнь отобразить такой, как вижу,
Порой лишь грустное способен отразить.
Но верю всё же, ничего тем не принижу,
И никого ни в чем не буду подводить.
А если хочется над этим вам смеяться,
Совсем не вправе я кого-то осуждать.
Ведь каждый волен по себе определяться,
Нравоучением не стоит досаждать.
Но только грусть моя умножится, быть может.
Возьмусь, наверное, опять я за перо.
Мне всё покоя не даёт и сердце гложет
Печальный облик всем известного Пьеро.
С него мой образ где-то чуточку срисован.
Хоть я, конечно, не начну вовсю рыдать,
Но так же груз тоски внутри меня спрессован,
Восторга шумного нет мочи проявлять.
Ни от чего совсем нет радости кривляться.
Ведь вы же поняли, всё это не моё.
В душе могу лишь только грустно улыбаться,
Опять проставив точки жирные над «ё».
Осенний дождь
Изводит бесконечный мелкий дождь,
Тоскливо окаймляя серость дней.
Передаётся тихо капель дрожь,
В уныние вгоняя всё сильней.
Вдоль улиц затуманенных скользя,
Чуть сторонясь бесформенности луж,
Плывут фигуры там, где морося,
Ложится сырость на стремленье душ.
В плену у мглы, уткнуты лица вниз,
Бредёт неторопливо вялый строй
В пространстве полусна, где дождь повис,
И затаился