кондотьеров вскочило. Изумление и гнев засквозили в каждом взгляде.
К воротам в Храм приближались четверо. На плечах троих алели красные плащи орков; вослед четвертому струился черный, как ночь.
Когда они подошли поближе, Вишена узнал черного кондотьера: это был Омут. Значит, трое красных – это Бролин, Харальд и Херцог, впустившие эльфов в предгорный замок Вернон.
– Это наши! – громко сказал Тарус. – Они не сражались за орков и Аргундор.
Посланцы Шести Народов знали это. Наверное, поэтому все четверо были еще живы.
– Что вам здесь нужно? – без приязни спросил Сириан.
Боромир поспешил вмешаться:
– Они пойдут с нами в поиск, это же наши спутники… Чья вина, что выкинуло их в Хаэнедоре да Аргундоре?
– Нет! – отрезал седобородый гном, сидевший подле Боромира. – В свои руины мы их не пустим! Пусть уходят! Когда покинете Иллурию – можете забирать их с собой, но сейчас пусть не попадаются нам на глаза.
Вишена увидел, как горько опустил взгляд Омут, как побледнели даты.
– Это справедливо, Тарус! – поддакнул гному Сириан. – Все, кого они выпустят, станут сражаться на стороне орков или Аргундора. А вдруг кто-то из них забредет, как Гонта, в логово драконов? Или встретит десяток бегунков? Я уж не говорю об утраченных заклинаниях и золоте – никто не сможет его подобрать, если добудут его они.
Тарус лихорадочно искал выход, но лишь напрасно блуждал по тупикам.
– Омут, друже, ты слышал? Мы не бросим тебя здесь, но тебе нужно схорониться до времени… Пойми, а?
Хмурый рыдожанин вздохнул в бороду:
– Я понимаю…
А Бролин, колдун и внук колдуна, вдруг отчетливо и громко произнес:
– Мы пришли сказать, что знаем о поиске и постараемся чем-нибудь помочь… Йэльм-ярл, тебе не придется стыдиться слабости Бролина-колдуна! Скоро, очень скоро вся Иллурия будет говорить о нас, а Шесть Народов сложат не одну сагу. Я все сказал! Хей-я-а!
Все, как один, даты подхватили боевой клич, и эхо ответило стоголосым хором. Стая ворон с шумом взвилась с покатой крыши Храма Ветров и потянула к Хаэнедору, темнеющему вдали, за проливом.
Даты в красном развернулись направились прочь. Они пришли сюда пешком, ибо изменили оркам и ни одна орочья тварь, ни один воин не потерпели бы их рядом с собой. То же можно было сказать и об Омуте, последовавшем за датами. Они обречены скитаться по Иллурии в одиночку, и ни единый замок не даст им приюта.
Стиснув зубы Вишена глядел в согбенную спину Омута, и чувствовал всю давившую на того тяжесть каждой пядью кожи.
Яр, Яр всему причиной – немало натерпелись они с Омутом от нечисти в Рыдогах, немало пережили на пару, и вот теперь Омут клянет себя, что не одернул мальца вовремя. Что не помог. И Яр стал служить злу.
Тарус был белый как полотно – Вишена знал: от ярости.
Красное солнце Иллурии громадной жаркой клюквиной висело в небе, взирая на все с редким равнодушием.
Корреспондент