что я засадила тебя в эту тюрягу, а ты мне сочувствуешь.
– Думаешь, я еще не совсем пропащий?
– Ты идиот, Василий Князев, но ты не подлец.
– Теперь тебе спасибо. Зачем ты пришла, Делла Берг?
– Чип.
– О-о, нет, не буду. Я дал обет, что больше никогда не прикоснусь к чипам.
Это обнадеживает, подумала я. Если он Йоханссону о духовном задвигал, а со мной – вот так по-простому, значит, есть шанс. Чипы Князева пугают, еще бы, они должны его пугать, он в тюрьму из-за подделки чипов угодил. Но это не повод совсем отрешиться от всего земного и потерять надежду. Йен просто не был похож на человека, с которым может связывать какие-то надежды раскаявшийся грешник. Йен слишком похож на следователя, на что с ним надеяться, кроме нового срока…
Я подалась вперед:
– Василий, когда на суде тебя обвинили в убийстве Соломона Герхарда, мы доказали, что ты ничего не знал. Помнишь?
– Ну.
– Макса обвинили в измене Родине. И мне важно знать, как он умер. Федералы твердят, что чип не подделан. Я хочу знать твое мнение.
– Нет, Делла Берг. Прости.
Так. Деньги ему сулить бессмысленно, он их теперь боится не меньше, чем чипов. Да и тратиться заключенному особо не на что.
– Что я могу для тебя сделать?
– А что ты можешь? – буркнул он уныло.
Я выдержала паузу.
– Ты хотел сказать, что может разведка?
– А ты оттуда?
– Капитан тактической разведки Офелия ван ден Берг.
– Иди ты. Хорошее имя, кстати. Мученицу одну так звали.
Мулат помолчал. Его пальцы выстукивали задумчивую дробь по краю переговорного стола.
– А знаешь, Делла Берг, есть у меня мечта. Хочу иконы научиться писать. Наши, православные. Но для этого надо жить в монастыре.
– Хочешь постричься в монахи?
– Хочу веры живой. Устал я от света. Одни соблазны. Хочу в монастыре встать лицом к лицу со своими грехами.
Ну-у, началось, вот и обещанная защитная реакция. Нет, я не имею ничего против, если ты это серьезно, но сначала, Вася, ты нужен мне.
А там поглядим, нужен ли тебе монастырь.
– Я скажу на днях, что могу для тебя сделать.
– Я буду ждать.
– Как договаривались, Василий Князев.
– Спасибо за то, что попросила батюшку. Приходил. И так мне на душе легко сделалось, аж слезы потекли.
– Насчет мечты не передумал?
– Какое там, еще больше стремлюсь. А ты?..
– Венера, Свято-Успенский монастырь в Калязине-Новом.
Мулат широко раскрыл глаза, потом нервно хихикнул.
– И что, меня туда прямо так возьмут?
– Там много таких, как ты. Грешников, которые идут спасать душу.
– А иконопись?
– Крупнейшая мастерская в Солнечной системе.
Князев помотал головой.
– Не верится, чтоб все было так просто.
– Просто, Василий, теперь не будет никогда. Ты же в монастырь собрался, это что, по-твоему, шуточки?
Князев