не напрасно, – ибо Он премудр, а никакое дело премудрости не бывает напрасно, – и не для собственной пользы; ибо Он ни в чем не нуждается (Деян. 17, 24–25); Тому, Кто ни в чем не нуждается, ничто из созданного Им не может служить к собственной Его пользе. Также и не для кого-нибудь из созданных Им творений Он сотворил человека. Разум не находит какой-нибудь пользы, которая была бы причиною сотворения людей, ни для бессмертных существ, ни для бессловесных животных. Бессмертные существа не имеют ни в чем недостатка и не нуждаются для своего бытия ни в каком содействии людей, а животные по природе своей подвластны людям, а не созданы для того, чтобы пользоваться людьми, ибо несправедливо употреблять начальствующее и управляющее на служение низшим, или разумное подчинять неразумному, неспособному к начальствованию. Итак, если человек сотворен не без причины и не напрасно, – ибо ничто из сотворенного Богом не напрасно, и не для пользы Самого Создателя или кого-нибудь другого из творений Божиих, то очевидно, что, если смотреть на первую и общую причину всех вещей, Бог сотворил человека ради себя самого, ради благости и премудрости, созерцаемой во всех созданиях. Если же рассматривать причину ближайшую к сотворенным людям, – для жизни самих сотворенных, и притом для жизни, которая не на краткое время возжигается, а потом совершенно угасает. Такую жизнь, по моему мнению, Бог уделил животным; а тем, которые носят в себе образ Самого Творца, владеют умом и одарены разумным смыслом, Творец определил вечное существование, чтоб они, познавая своего Творца и Его силу и премудрость, и следуя закону и правде, пребывали во веки с тем, с чем проводили предшествующую жизнь, находясь в тленных земных телах. Существа, сотворенные для кого-нибудь другого, по справедливости перестают существовать, когда прекращают свое бытие те, для которых они сотворены, так как в творениях Божиих напрасное не имеет места. Но существа, сотворенные для самого бытия своего и жизни никак не могут подвергнуться совершенному уничтожению их бытия. Если причина их бытия всегда усматривается в самом их бытии, то всегда должно сохраняться созданное таким образом живое существо, делая и испытывая то, что ему свойственно, причем та и другая часть, из которых оно состоит, проявляется свойственным себе образом. Душа существует и пребывает с той природой, с какой она сотворена, и совершает свойственное себе, – а ей свойственно управлять телесными стремлениями и определять и измерять надлежащими признаками и мерами происходящее. Тело же стремится по природе своей к тому, что ему свойственно, и принимает назначенные ему изменения, а после всех прочих, относящихся к возрастам, к виду, к величине, – и само воскресение. Ибо воскресение есть самый последний вид изменения; это – изменение того, что еще останется в то время, на лучшее.
Мы любим и эту жизнь при всей ее скудости и тленности, как сообразную с настоящим состоянием нашим, и твердо надеемся на жизнь в нетлении. Ее мы не по человеческим выдумкам воображаем, обольщая себя ложными ожиданиями; мы веруем