но так тоже неплохо. Шеванезы и другие племена. От которых остались только названия, слова с давно потерянным смыслом, обрывки легенд…
– Хау, – закончил он рассказ и тут же перевёл: – Я сказал.
Неуверенные кивки. И снова Андрей взял разговор на себя.
– Это… в конце говорят?
– Да, – Громовой Камень улыбнулся. – Можно и в начале. А что-нибудь на шауни вы знаете?
– Нет, – твёрдо ответил Тим.
– Нет, – качнул головой Эркин.
– Уже два слова, – лукаво улыбнулся Андрей. – Уг и хау.
– Молодец, – рассмеялся Громовой Камень.
– Это и я запомнил, – недовольно сказал Тим.
Эркин кивнул и очень старательно выговорил:
– Уг, хау, – и по-русски: – Хорошо. Я сказал.
– Правильно, – кивнул Громовой Камень.
Да, так он и думал. Самое расхожее. Поздороваться, поблагодарить, попрощаться. Что это? Это – человек. Это – рука, это – лицо… нет, это – голова, а лицо – …
Они повторяли за ним, старательно копируя его голос, тут же переводя на русский. Игра? Да, игровая по сути методика, но эти трое взрослых людей играют с детской искренностью и увлечением. Громовой Камень стал уже опасаться, не слишком ли много лексики для первого раза, когда Эркин, посмотрев на часы, охнул:
– Ой, пора уже.
Андрей посмотрел на часы над дверью и присвистнул:
– Ого!
А Эркин, извиняясь, улыбнулся и объяснил:
– У меня дочка здесь, на занятиях.
– И у меня двое, – кивнул с улыбкой Тим и встал. – Большое спасибо…
И прежде чем он успел назвать его имя, Громовой Камень перебил его, вставая.
– Я – кутойс, учитель.
Эркин улыбнулся и тоже встал.
– Да, Алиса говорила мне. – и тщательно выговорил на шауни: – Спасибо, кутойс.
– Спасибо, кутойс, – повторил за ним, также вставая, Андрей.
Прощание на шауни, уговор о встрече в следующую субботу по-русски и окончательное прощание.
Оставшись один, Громовой Камень медленно подошёл к окну. Ну вот, три часа как пять минут. Его первый урок. У негра русское имя. У Эркина здесь дочка, да, сегодня как раз дошкольники занимаются, но… с дошкольниками занятие уже было, ни индианки, ни даже метиски не было, это точно, сразу бы обратил внимание…
Окно выходило на площадь перед Центром, и Громовой Камень видел, как расходились дети с родителями. Интересно. Вон Чернов ведёт за руки мальчика и девочку, их он видел, да, Дима и Катя, но мальчик сам себя называл Димом, что для русского языка не характерно. Ага, а вот и Эркин, с ним Андрей, да, интересно, они – однофамильцы, или… пока это неважно. Эркин с девочкой, совсем белой, так это его дочь?! Что ж, в жизни всё бывает. Да, он ещё когда слышал, что у репатриантов приёмышей больше, чем родных.
Когда площадь опустела, Громовой Камень оттолкнулся от подоконника, взял со стола свою, так и не понадобившуюся тетрадь и пошёл к двери, едва не забыв на радостях палку.
На улице Андрей весело сказал:
– Ну, вы домой, а я по магазинам.
– А мы с тобой! –