было немногословна и категорична. – Не вмешивайся!
Они решали эту глобальную проблему вначале вдвоём со Светой, потом втроём – ещё и с Неяку. И решили кардинально. Ничего не подозревавшая Лу-у получила уже готовое решение – в виде роскошного индийского сари. Такие же переливающиеся сари, только других оттенков, надели Света и Нея. И в этих сари двинули на концерт. Все три рядышком. Лу-у – посерединке.
Зрелище было эффектное. Никого больше в сари среди присутствующих не оказалось. И потому троицу все заметили.
Чего я вовсе и не хотел…
Но женщины всегда решают подобные проблемы по-своему. С этим приходится смиряться. Говорят, проблема «Что надеть?» – или, точнее, «Нечего надеть!» – была бы первой и главной на всемирном женском конгрессе, если бы такой вдруг состоялся…
Концерт поначалу шёл традиционно, почти в классических канонах. И вполне в русле традиционности вышла на сцену Неяку в блестящем голубоватом сари и превосходно спела алябьевского «Соловья». Ну, может, в Ла Скала её сразу и не взяли бы, но уж в Уральскую консерваторию – точно! И после этого Лу-у смотрела на Нею так же, как и на Розиту – словно на божество.
А сама Розита, вместо привычных эстрадных песенок, вдруг объявила арию Розины из «Севильского цирюльника» Россини. Хоть та и написана для колоратурного сопрано, а не для Розиты с её сочным контральто. Но уже то, что Розита взялась за арию Розины, настраивало зал на благосклонное восприятие этого экспромта.
Получился он, разумеется, комическим, и Розита явно на это рассчитывала. Слушать её начали всерьёз, а потом смеялись от души. И только бедная моя Лу-у не понимала, в чём дело, и не смеялась. И наверняка удивлялась: над чем смеются другие? Но я был не рядом, а спросить Нею или Свету она не решилась.
Розита же тем временем на особо низких тонах, почти угрожающе выводила:
…Сто разных хитростей,
И непременно
Всё будет так, как я хочу!
Всё будет так, как я хочу!
И ножкой по сцене звонко притоптывала.
Зал покатывался.
Прелестное свойство истинно умного человека: он не боится быть смешным. Знает: ему это никак не повредит.
А дальше экспромты двинули косяком.
Как-то очень вальяжно и одновременно озабоченно вышел на сцену Натан Ренцел с гитарой – будто хотел объявить о неожиданном перерыве. Но объявил другое:
– Предки мои были из России. И потому бессмертный романс этот дошёл до меня на русском. Так и спою. Как дошёл…
И запел «Очи чёрные» – густым сверхмужественным басом. И глядел неотрывно на Лу-у, сидевшую во втором ряду. Будто для неё одной пел. Хотя и знал, разумеется, что ни слова она не понимает.
Впрочем, рядом сидели и Света, и Нея – обе тоже с чёрными очами. Поди разбери!..
– Ну, Нат меня достал! – тихо, но азартно произнесла мама, сидевшая рядом со мной, выбралась в проход, легко взбежала на сцену и исчезла за сдвинутым вбок занавесом.
За электронным пиано