подогревал Агасфер, мгновенно переносясь из одного конца Русского царства в другой. Он уже присмотрел претендента на роль Лжедмитрия. Это был инок московского Чудова монастыря, по имени Гришка Отрепьев. Причина, по которой выбор пал на него, была проста: кто-то ляпнул парню, что годами и внешностью он смахивает на убиенного царевича. Монах, человек тщеславный и неумный, распустил о себе молву, что он-де и есть чудом спасшийся Дмитрий. Фигура была подходящая. Агасфер некоторое время следил за ним со стороны. На что Отрепьев рассчитывал, затевая смертельно опасную игру, он так и не понял: в голове инока был полный хаос, обычный для душевнобольных людей…
Убедившись, что многие Гришке верят, а пуще других верит сам Годунов, срочно велевший схватить Отрепьева, Агасфер не стал медлить. Он вышиб из монаха душу, вселился в его тело и бежал в Речь Посполитую. Здесь он без труда убедил польских магнатов, что он-то и есть законный Рюрикович. Поляки, искавшие предлог для вторжения в Московию, вцепились в Лжедмитрия мёртвой хваткой. Они снабдили его деньгами, войском, пообещали руку дочери воеводы Мнишека, красавицы Марины, и отправили воевать Русь.
Престол достался Агасферу легче, нежели он рассчитывал. Годунов отчаянно сопротивлялся, но Агасфер довёл его до безумия, каждую ночь присылая царю фантомное изображение отрока с перерезанным горлом. Сочинитель Пушкин, спустя два с половиной века написавший драму «Борис Годунов», ничего не придумал: прежде чем окончательно впасть в беспамятство и умереть, царь твердил приближённым о призраке окровавленного мальчика…
Сын Годунова Фёдор не царствовал и недели. Московская чернь, с именем Дмитрия на устах ворвавшись в Кремль, низложила его. Спустя день Фёдора удавили, и это был конец несостоявшейся династии Годуновых.
Надолго занимать трон Агасфер не собирался. Напротив, он делал всё, чтобы сократить своё сидение в царских палатах. Дмитрий вёл себя так вызывающе неразумно, что верный и ближний слуга Никита Маленин только хватался за голову. Молодой царь без счёта транжирил казну, обижал духовенство, открыто распутничал (дочь Годунова Ксению он сделал своею наложницей). При нём поляки чувствовали себя в Москве, как дома. Не проходило и дня, чтобы русские не жаловались на разбой иноземцев. А пуще всего люди боялись, что беспечный в вопросах веры Дмитрий начнёт загонять их в католичество в угоду посадившим его на престол полякам.
Агасфер веселился, наблюдая, как народная любовь буквально на глазах сменяется ропотом, недовольством, а потом ненавистью. Ещё забавнее было отслеживать потуги боярина Васьки Шуйского учинить заговор против Дмитрия. А ведь молодой царь меньше года назад спас его от плахи, отменив своей волей и правом приговор Земского собора. Эх, людишки! Смешные вы… и подлые… Нет, понять Христа было решительно невозможно… Однако заговор Шуйского оказался как нельзя кстати. Он прекрасно ложился в общий замысел Агасфера; не случись его, пришлось бы плести заговор самому против себя.
Накануне