того же дня был устроен бал в её честь, и фейерверк.
После прибытия супруги государь ещё больше оживился. Теперь утренние прогулки по безлюдным улицам города они совершали вдвоём. Потом завтракали, как правило, вместе с Чернышовым, Волконским и бароном Фредериксом, которого государь назначил комендантом. После завтрака, торопливо выслушав доклады, Император вместе с супругой до обеда уезжал кататься в коляске. Государственные дела, которым он раньше отдавался без остатка, теперь его явно тяготили. Как-то вечером, находясь в хорошем расположении духа, государь сказал своему любимцу Петру Волконскому: «Вот удалюсь от дел, поселюсь здесь, а ты будешь у меня библиотекарем»! Князь, как опытный царедворец, удивления не выказал, только с почтением склонил голову, как бы говоря: «Всё в Вашей власти, Ваше Величество».
В конце сентября 1825 года Император, вместе со спешно прибывшим в Таганрог новороссийским генерал-губернатором Воронцовым, отправился в инспекционную поездку по близлежащим городам. Несмотря на дувший с Кавказа ледяной ветер, Император всё время проводил в седле. После посещения могилы госпожи де Крюденер, у Государя проявились признаки сильной простуды. Вечером того же дня лейб-медик Вилье настоятельно рекомендовал ему прервать инспекцию. Александр отказался от услуг лейб-медика и, выпив стакан горячего пунша, лёг в постель. Наутро у Императора началась горячка. Закутавшись в тёплую шинель, Александр забрался вглубь коляски и велел ехать в Таганрог.
5 ноября 1825 года в восемь часов вечера тяжело больной император въехал в город. С этого часа лейб-медики Вилье и Тарасов дежурили возле него неотступно. Однако болезнь прогрессировала, и все усилия придворных лекарей были тщетны. С 6 ноября государь перестал давать пароль, перепоручив это начальнику штаба барону Дибичу. По горькой иронии судьбы последний пароль, отданный государем, был «Таганрог».
Утром 8 ноября Александр был так слаб, что не смог выслушать доклад Волконского до конца, но, приняв каломель и полдрахмы корня ялаппа, почувствовал себя лучше. Но все понимали, что это временное улучшение, коренного перелома болезни не наступило. С каждым днём Император медленно, но верно угасал.
В Петербурге были оповещены о болезни государя, и иностранные дипломаты отправили на родину секретные донесения, в которых тщетно пытались предугадать будущую политическую конъюнктуру в России.
Впервые политический центр находился не в Петербурге или Москве, а в далёком и захолустном Таганроге. Вся Европа замерла в томительном ожидании.
Ох, что-то будет, господи! Спаси и сохрани!
Поздним вечером 11 ноября 1825 года по неостывшей осенней земле ночного Таганрога глухо простучали конские копыта. Одинокий всадник в мундире пехотного офицера беспрепятственно миновал караул и, въехав на площадь перед серым одноэтажным домом, торопливо спешился. Дворцовый комендант барон Фредерикс провёл ночного незнакомца прямо в покои Императора Александра.
– Ваше