кальсоны (те самые, знаменитые), которые носил под джинсами до июля месяца. – Пусть и Димыч прочтет.
– Вслух? – мигом поинтересовался Димыч.
Ленчик подумал.
– Давай вслух, – благосклонно разрешил он.
– «Этот человек был бойцом, чемпионом мира по боям без правил, мастером кемпо-дзюцу, лучшим учеником Ройса Грейси, – слегка картавя, затянул Димыч на манер панихиды. – Его бой с одним из представителей местного клуба „Тайра“ закончился неожиданно для всех. Уже на первой минуте поединка после серии мощнейших ударов по голове американца ему потребовалась медицинская помощь…»
– После серии мощнейших ударов по голове американца, – со вкусом повторил я; потом, не вставая, изобразил эту серию в красках и подробностях. – Не статья, а мечта патриота! Янки, гоу хоум – и в рыло!
Димыч хмыкнул и продолжил:
– «Медбригада констатировала остановку дыхания. В 21.20 пострадавшего доставили в отделение нейрохирургии. А по смертельному рингу, как по подиуму, расхаживали манекенщицы в вечерних платьях, которым было невдомек, что человеку на носилках уже не до их праздника жизни…»
– И прослезился. – Я, кряхтя, встал. Пора одеваться. Пора ковылять домой. Зализывать раны пора. А там будем посмотреть.
Ну злой я, злой!.. И плевать хотел на их праздник жизни после серии ударов по голове.
– Ты завтра ходячий? – спросил Ленчик.
– А хрен его знает, – честно ответил я.
– Жалко. Я тебя в одно место свозить хотел. Разговор есть.
– Не, Ленчик… Давай в другой раз.
– Давай. Хотя надо бы завтра.
– Темнишь?
– Нет. Просто…
Он скосился на дверь. Со значением. Дескать, лучше с глазу на глаз. Не приведи Великое Дао, подслушают или заметку втихаря прочтут – караул!
Враг не дремлет!
– Семеныч, ты завтра точно не можешь?
Я завтра точно не мог. По целому ряду причин. Хотя знал: если Ленчику какая блажь втемяшится в голову – ее оттуда не то что колом, асфальтовым катком не вышибешь! Впрочем, спасение мое объявилось внезапно.
– Давай я съезжу, – предложил Димыч, отрываясь на миг от заметки. – Чего тебе с твоим коленом мотаться? Ленчик, я тебя устрою?
Ленчик долго размышлял.
Губами даже шевелил.
– Ладно, – наконец смилостивился он. – Семеныч, ты его потом расспроси, в подробностях. Хорошо?
– Хорошо, – кивнул я. – Расспрошу. С пристрастием. На дыбу вздерну и расспрошу.
– А бросал ты их здорово. – Ленчик надел куртку и стал аккуратно расправлять капюшон. – Кто ж мог знать, что там паркетина отскочила… Тебя подождать?
– Подожди. До метро прогуляемся. Или машину поймаем.
Я не стал объяснять Ленчику, что дело не в паркетине. Не совсем в паркетине. А в грехах юности, героической дури былого, которая так и норовит сейчас отдаться в сломанном некогда запястье.
Или в опорной ноге, когда та не вовремя вспоминает о прошлых вывихах и запаздывает на миг выполнить приказ.
Ленчик