документа в архивах ни к чему не приводили – власти говорили, что не могут его найти, на что перевозчики резонно замечали, почесывая подмышки, что это не значит, что документа нет. И власти оставляли их в покое, махнув рукой.
Левобережье, к югу от островов, было по меркам региона густо заселено. Наличествовали более или менее прямые страты, взбирающиеся на огромный пологий холм. Вдоль страт располагались вполне достойного вида мезоны из хорошего дерева. В полумиллариуме от реки, на месте брошенных римских бань, части которых местные жители растащили по кирпичу для личных нужд, строился уже не первый год монастырь. От него к самой вершине пологого холма, где располагались развалины римского цирка, вела единственная мощеная (еще римлянами) магистраль, частично пришедшая в упадок. По мере приближения к цирку мезоны редели. Справа по ходу, если идти от монастыря на юг, зеленел густой лес, и местные жители удивились бы, если бы им сказали, что несколько веков спустя на месте этого леса раскинется один из самых роскошных и благоустроенных парков мира, с огромным, поражающим воображение каменным пале, аллеями и фонтанами.
Молодой человек в коротком капе, с кинжалом за сентуром, в сапогах, отороченных мехом, с сомнением смотрел на лужу, отказывающуюся высыхать. Начиналась лужа сразу за калиткой палисадника и отделяла вход в палисадник от крыльца небольшого мезона, в который молодому человеку нужно было попасть. За три часа до этого молодой человек вышел из этого мезона, легко перепрыгнув лужу с крыльца, но теперь ему мешал огромный мешок за плечом. Человек боялся уронить мешок в лужу или повредить что-то из того, что в мешке содержалось.
Еще немного посомневавшись, человек позвал, —
– Дариуш!
Никто не откликнулся. Человек позвал громче, но из этого опять ничего не вышло. Тогда, присев, человек подобрал с дороги камень и, снова выпрямившись, швырнул его в дверь. Попал. Вскоре дверь распахнулась и на пороге появился другой молодой человек, с обнаженным свердом в руке.
– А, это ты, – сказал он. – Ну, иди сюда скорей, пока мы тут с голоду не передохли.
– Ты же видишь – лужа.
– Вижу. И что же?
– Я промочу ноги.
– Ты прыгни.
– Мешок мешает.
– Что же ты хочешь, чтобы я сделал?
– Доску бы какую-нибудь сюда.
– Вчера я положил доску.
– И что?
– Сегодня утром ее украли.
– Придумай что-нибудь.
– Да ладно тебе. Ступай в лужу. Потом разуешься и обсушишься. А то – выломай доску из забора.
– У меня руки заняты. Ты и выламывай. А то сейчас уйду куда-нибудь вместе с мешком.
– Не уйдешь. Ты человек чести, Ежи, ты не бросишь товарищей умирать от голода.
– Ничего. От скуки вы уже третью неделю умираете, да все не умрёте. Может и от голода не умрёте.
Еще некоторое время поумничав и попрепиравшись, молодые люди замолчали.
– Вон, смотри, Ежи, идет