на сцене – если крошечную кабину «Спирали» можно обозвать сценой – появился счетчик.
– Прекрасно, – подвел итог дед. – Более чем хорошо.
– Я ничего не понимаю, – признался я.
– Например?
– При чем тут алари?
– Что тебе помешало провести положенный осмотр челнока перед уходом в джамп?
– Крейсер…
– Вот. В результате экстренного джампа ты – первое, не обнаружил счетчика, второе – ушел в прыжок с плохо рассчитанной траекторией. И был вынужден принять помощь Чужого.
– Значит, все подстроено? Он врал? – Я даже не удивился.
Но дед покачал головой:
– Почему же врал? Сообщил часть правды. В операции проникновения на Землю участвуют не только живые компьютеры. Еще и воинствующие грызуны.
– А им-то зачем?
– Петя, на тебя давит известный всем космонавтам факт – боевые корабли алари сильнейшие в Конклаве. А тебе не кажется странным, что алари вынуждены содержать такой чудовищно огромный и разорительный флот? Они тоже в ловушке, Петя. Как и мы, как и счетчики. Они – боевая гвардия Конклава. Эта роль может устраивать часть расы, но никак не всех алари. Будь они воинственны от природы, давно бы истребили друг друга или схватились со всеми прочими Чужими.
Дед кашлянул, выколотил трубку и принялся набивать ее заново.
– Сложилась классическая ситуация, – удовлетворенно произнес он. – Имеются по меньшей мере три расы космоса, которые не удовлетворены текущим положением дел. Три расы, считающие себя ущербными, рабами, вынужденные играть заданную роль. Если бы ты знал, как давно я ждал этого мига!
– А как же счетчик? Как его найти?
– Найти? Зачем? Он и сам прекрасно нас найдет. Точнее – меня.
Вот чего никогда за дедом не замечал, так это мании величия.
– Дед, ты все-таки не секретарь ООН и не президент России…
– Кому нужны эти должности? – презрительно фыркнул дед. – Думаешь, я променял бы это кресло на кресло Мбаны Монтенебо или Алексея Шипунова? Ха!
– Ты думаешь, счетчик и впрямь шел к тебе?
– Конечно! Как он себя зовет? Карел? Карел Готт… – Дед затрясся от хохота. Почему он обозвал счетчика богом – абсолютно не пойму!
– Дед… – жалобно сказал я. Примерно тем же тоном, как в детстве, когда у меня не выходила задачка по дифференциальному исчислению или я никак не мог усвоить параграфы Галактического Кодекса – с их официально трехсмысленным толкованием и перекрестными ссылками…
– Петя! Ты устал. Тебе сейчас поспать надо. А мне – подумать.
Я встал – когда дед отправляет меня в кровать, то спорить бесполезно. Это я с детства усвоил. И все же спросил:
– Так ты что… не сердишься? Не считаешь предателем?
Дед отложил трубку и пораженно посмотрел на меня:
– Петя! Ты прекрасно себя вел! Ты сделал то, что необходимо было сделать! Если бы за воспитание давали Нобелевскую премию, я был бы бесспорным на нее кандидатом!
Я поспешил ретироваться. Слабостей у деда немного, но когда речь заходит о нобелевке –