тебе посоветовал? – поинтересовался Бартоломью, когда они вышли из душного аэровокзала на свежий воздух.
Женин пересказала и добавила:
– Ох, как бы мне не хотелось просить родителей… Такая сумма! Они уже оплатили мне эту поездку. Меня и так считают в семье несамостоятельной, витающей в облаках. Дополнительные затраты! Мало того, что вовремя не приехала, всех подвела… Интересно, сколько это займет, пересылка денег?
– Нет! – возразил Барт горячо. – Только не это. Втягивать еще и родителей. Я не могу! Я что-нибудь придумаю. Сосчитай, сколько нам не хватает.
На скудную клумбу у здания аэропорта, видимо, с целью ее украсить, были навалены крупные гладкие камни. Женин уселась на один и принялась старательно считать банкноты. Барт пошарил по карманам в надежде, что какие-нибудь еще завалялись. Женщина, проходившая мимо, с такой жадностью посмотрела на пачку в руках у Женевьевы, что Барт непроизвольно улыбнулся. Вот так всегда: кому-то мало, а для кого-то целое состояние. Женщина расстелила фартук на земле под зданием и вывалила на него деревянные фигурки-сувениры. Кивнула вопросительно Барту, тыкая пальцем в свой товар. Бартоломью отрицательно покачал головой. Он вынул фотоаппарат из рюкзака и задумался, что лучше – заложить или продать его?
Какое-то время они выясняли этот вопрос в городе, где, может, и существовали названия улиц, но адреса давались исключительно по ориентирам. «После Верхнего кладбища сразу свернуть направо и прямо до лавки мясника, за лавкой резко налево, а там вам нужен четвертый дом от угла. Все что угодно в залог берут. Какая улица? Я же говорю, четвертый дом от угла». До Верхнего кладбища Барт и Женин из экономии добирались пешком. Дальше Бартоломью решил не идти, повернул назад.
– Все равно нам нужно где-то ночевать. Давай сначала найдем гостиницу подешевле. Бросим там вещи. Наберешь местных газет и изучишь объявления о работе. А я налегке быстро справлюсь.
– А как ты будешь торговаться? – усомнилась Женин.
– Да уж как-нибудь, – усмехнулся Барт.
Найти дешевое пристанище труда не составило. Женин занялась газетами, Бартоломью ушел искать четвертый дом от угла перекрестка, где мясная лавка, которая направо от Верхнего кладбища.
Вернулся он не очень скоро. Швырнул пачку денег на столик.
– Заложил. Жалко стало продавать. Совсем небольшая разница. А вдруг еще выручу. Что там у тебя?
– Мало что интересного, – вздохнула Женевьева.
– Один билет у нас уже в кармане! – улыбнулся Барт. – Не может быть, чтобы нам не повезло. Давай вместе посмотрим.
Но даже Бартоломью с его фантазией не смог сообразить, как выжать необходимые им деньги за разовую работу.
– Ничего, – сказал он, – я что-нибудь придумаю.
– Уже поздно.
– Значит – утром. Давай спать.
Женин решила, что лучше и правда раньше лечь, чем стараться не вспоминать об ужине.
Барт полежал немного, вскочил и принялся перепаковывать все из рюкзака в чемоданы.
Женин повернула к нему голову.
– Ты что?
– Не могу… –