их в такой вид, что хоть второй раз продавай: это у нее нервное.
– Мне просто любопытно. Я столько читала о минойцах и прецедентной практике договоров между людьми и глубоководными, что мне уже стало интересно. К тому же в последний раз я была в Греции примерно двадцать лет назад, на школьной экскурсии. Пора туда вернуться: думаю, там можно хорошо отдохнуть. Солнце, секс и осьминоги, приправленные археологией.
Я понимаю, что побежден, но я не настолько дурак: пора сменить тему.
– А что за работу на тебя спустила Джудит? – спрашиваю я. – Не думал, что ей может потребоваться твой подход в… хм, да в чем бы то ни было.
В детали лучше не вдаваться: дом, в котором мы живем, частично оплачивает для своих сотрудников Прачечная – иначе мы бы никогда не смогли прожить в центре Лондона на две зарплаты госслужащих. Минус такого положения в том, что, если мы начинаем обсуждать государственные тайны, у стен вырастают уши.
– У Джудит возникли проблемы, о которых тебя не информировали. – Мо поднимает свою чашку, заглядывает в нее и корчит гримасу. – Я начинаю о них узнавать, и они мне не нравятся.
– И ты?..
– Я на следующей неделе уеду в Данвич, – вдруг говорит она. – И какое-то время пробуду там.
– Чего?!
Я, кажется, отвесил челюсть, потому что она ставит чашку на стол, поднимается и протягивает ко мне руки:
– Ох, Боб!
Я тоже встаю. Мы обнимаемся.
– Что происходит?
– Учебный курс, – сухо говорит она.
– Опять учебный курс? Они что, хотят, чтобы ты вторую диссертацию защитила на кафедре шпионажа и разведки? – спрашиваю я.
Сам я в Данвиче прошел только один учебный курс, посвященный полевой работе. В Данвиче Прачечная хранит многие из своих секретов – за отведенными дорогами и колючим кустарником, в деревеньке, которую полностью эвакуировало военное министерство еще в сороковые, но гражданское население так и не вернулось. В отличие от Рима, в Данвич не ведет ни одна дорога: чтобы попасть туда, нужен GPS-навигатор, внедорожник и особый талисман.
– Вроде того. Энглтон попросил меня взять на себя кое-что дополнительно, но я пока не могу об этом говорить. Скажем так, это по меньшей мере ничуть не хуже, чем малоизвестные направления теории музыки, с которыми я работала раньше. – Мо прижимается ко мне и крепко обнимает. – Слушай, никто не будет возмущаться, что я тебе сказала, что уезжаю, так что… спроси Джудит, ладно? Если правда считаешь, что тебе нужно знать. Это временно. У меня будет мобильник и скрипка, и мы сможем говорить по вечерам. А на выходные я буду стараться выбираться домой.
– На «выходные»? Да сколько же продлится этот курс? – мне стало любопытно и немного обидно. – Когда тебе о нем сказали?
– Конкретно об этом – вчера. И я не знаю, сколько он занимает: Джудит говорит, что он проводится нерегулярно, все зависит от особых специалистов. Минимум четыре недели, может, больше.
– Специалистов. А у этих специалистов, наверное, бледная кожа? И жабры?
– Да.