давно по степу бродишь?
Но темнота промолчала.
– Из какой части? – спросил Мещеряк, в душе надеясь, что случай свёл его с однополчанином.
Вместо ответа из темноты долетел щелчок передернутого затвора.
– Не балуй самопалом! – Мещеряк безбожно выругал-
ся, как всегда уверенный, что отборный мат – лучшее лекарство против глупости. Но, сознавая, что брань не поможет, сказал: – Я из полка Егорова. Танкового. Знаешь?
Однако незнакомец не ответил.
– Из Девятой армии, – подождав минуту, добавил Мещеряк, поняв, что ему не верят.
– Кто у вас командир? – вдруг спросила темнота мягким, почти певучим голосом.
– Подполковник Егоров, – радостно ответил Мещеряк. – Знаешь?.. А ротный – Горячкин…
– Каких командиров знаете ещё? – звонко, с радостной заинтересованностью, спросила степь.
– А ты кто такой мне допрос тут выделывать?.. – возмутился Мещеряк. – Иди… куда шёл! Очень ты нужный! А то ляпану из «Максима»! Не то, что про командиров не вспомнишь, а забудешь, как тебя зовут!
Он развернул пулемёт в степь, подтянул коробку с лентой к щёчке, но вместо того, чтобы лечь и глазом ловить незнакомца в прорезь щитка, встал на колени, выпрямил спину, принялся сует-
но поправлять гимнастёрку на поясе.
«И зачем я на его кричать стал?! – Мещеряк остался недоволен собой. – Он меня не знает, я – его. А если это девка? Ещё и, правда, уйдёт. У ей жратва обязательно имеется. Девки… они запасливые. А то чего б я молчал, когда зовут? У кого харчи есть – всегда молчат… А девки особенно. – При мысли, что там за темнотой лежит женщина, сердце его вдруг забуянило, по телу медленно поползла горячая волна. Он машинально схватил пилотку и, напялив, стал аккуратно поправлять волосы над ушами. – С мужиком идти легшéй, конечно… А с девкой интереснéй…»
– А сами откуда? – неожиданно вырвался из темноты радостный возглас.
Мещеряк дёрнулся, словно ужаленный. Прилип к пулемёту и ответил заученно, как школяр, не поняв, чего от него хотят:
– Из Киева.
Неизвестный, видимо, спрашивал о другом. И, не ожидая такого ответа, долго молчал, а потом поинтересовался:
– А куда смотрит хвостом конь Богдана Хмельницкого?
«Для какого дьявола мне тут твой Хмельницкий!? – выругался про себя Мещеряк, но в мыслях представил памятник гетману. – Когда на трамвае от Прорезной едешь, то хвост в окно глядит, и когда к Оперному – он опять же в окне болтается… И булава тоже». – И крикнул:
– А бес его знает! Ты ещё чего спроси про Киев, я тебе разобъясню.
Степь молчала.
– Не слышишь?… Ну, хоть как на Евбаз2 или на Сенной базар проехать?
– Я ничего о Киеве не знаю.
– Для чего тогда спрашиваешь!? – Мещеряку захотелось снова выпустить несколько крепких слов, но желание повстречаться с женщиной среди степи не позволило.
«Голос совсем на мужикастый…– с радостной надеждой решил он. И его облил сладостный жар. – А, точно, там девка!» –