Три ада. Владислав Эдуардович Черенков

из Рима;

      целюсь в «старое»:

                окурок сжимаю,

                                    на курок нажимаю незримый.

      Смотрю в зеркало и говорю: «И ты Брут», —

      не знаю кто тут —

                                                но даже он пропал.

      В зале стиснув

                                    сердце

                                                        проводом,

      солипсистом чувствую себя —

      и вдруг:

                           пропало сердце с проводом

                                                                            без повода;

      и вдруг:

      надвое порушилась земля,

      как опричнина, —

      обиженки попали под страты вен,

      я держу солнце, будто стратосфера.

      Да, меня мучает

                                     цейтнот,

      но меня спасает

                                     цвет нот;

      я начинаю кричать,

                                     как Слипкнот,

      пробуждает меня

                                    лишь свет тот,

                                                                     который

                                                доносится

      из дивного города

                                    и молнией пронзает агаты;