дорогая, – галантно произнёс мужчина.
Странная пара прошествовала к отелю, а в другую сторону двинулось будто серебристое сияние, но тут же погасло. Так что со мной никто не попрощался, а когда я обернулся, то оказалось, что и собачка пропала.
Я особо не расстраивался. Ничего не понял, да и не пытался понять. Голова разболелась, и я весь дрожал, так что быстро пошёл прочь от отеля, надеясь согреться ходьбой. Где-то там должна быть станция канатной дороги…
Ночью она, естественно, не работала, а возле базара меня остервенело облаяли собаки – к счастью, вполне обыкновенные. Пришлось отойти подальше и устроиться на склоне холма под скальным навесом.
Ночь была бесконечной: мучил холод, и невнятно бормотали деревья. Утром солнце поднялось не из моря, а над пологом туч, словно мглы от мирового пожара. Оно висело напротив меня, как красный воспалённый глаз. Наконец я увидел первый вагончик, ползущий вверх под серебристыми нитями тросов, и поспешил к станции. Когда начал спуск – один в пустом вагоне, – солнце поднялось выше, и над лесом зарозовели каменные колени скал.
Дома я поспал, и всё случившееся – Аннабель, мужчина с мечом, громадный пёс – стали казаться обыкновенным кошмаром. Была ли поездка в Ялту вообще?
Я умылся и пошёл к Кире. Она встретила меня как ни в чём ни бывало, и мы отправились в парк. Там набрели на стену со сводчатой нишей. В нише по камню шла надпись «TRILBY», а под надписью были барельефы: каменная собака прыгала на каменную кошку. Из ниши струилась вода.
– Совсем как у нас дома! – рассмеялась Кира. – У нас чёрная собака по кличке Пират, и важный сибирский кот. Как начнут порой драться! Пират наскакивает на кота, а тот бьёт собаку лапой по морде: Фыр! Фыр!..
Будто чуть потемнело в парке, но тут же вновь засияло солнце. Кира продолжала говорить, сжимая прохладными пальцами мою руку. Мы спустились на загромождённый камнями пляж, скинули одежду, и я всей кожей ощутил палящее и ласковое прикосновение солнца. Мы брызгали друг в друга, и Кира смеялась в водяном фейерверке…
К обеду она ушла в пансионат, а я отправился домой и снова поспал. Малевича всё ещё не было. К вечеру я проснулся, сходил на море, и опять побежал к пансионату.
Порозовел и медленно угас скалистый замок Ай-Петри. Солнце скрылось, мягкий полусвет разлился по парку, таинственно преобразив его. Тёмными драконами простёрлись над серой травой ветви ливанских кедров. Жёлтые цветы выглядывали из чёрных крон магнолий. Тихо журчала вода под аркой, словно боясь разбудить от каменного сна кошку с собакой. И я снова ощутил странное чувство – что здесь не бывает ни солнечного дня, ни смены сезонов. Вечно сумерки стоят на этой лужайке, и вечно цветут магнолии…
Единственная скамейка была занята, так что мы спустились по склону и присели между корней исполинской сосны. Кире я постелил пляжное полотенце. Мы долго молчали, потом я протянул руку и дотронулся до гладкого плеча Киры. Попытался привлечь девушку к себе, но Кира со смешком отодвинулась.
– Не распускайте рук, молодой человек.
Тогда я сказал то, что изумило