принимать от него пронафталиненное «пожалуйста»… – и отказался от этой мысли.
Теперь он более тщательно рассматривал всё попадающее ему в руки и неподходящие – неискренние – возвращал сразу. А однажды ему встретилось фальшивое «пожалуйста». Он долго вертел его в руках, как диковинку, и не знал, возвращать, или нет. Потом всё же решил взять, но поместить в раздел курьёзов.
Были у него и импортные вещи: два «мерси», одно «силь ву пле» и неведомо как затесавшееся «хау ду ю ду». Впрочем, он не знал английского, и потому ему простительно. Иностранные, хоть и без фирменных этикеток, он хранил отдельно – на всякий случай, чтобы наших не попортили. Использовать их он всё равно не мог, на обмен тоже не годились, ну а так – друзьям показать – почему бы и не оставить?
«Может, заняться обменом, что ли? – иногда подумывал он. – Завести переписку с заграницей… Ну, и что мне это даст? Там ведь всё точно такое же: вежливо-равнодушные, искренние, презрительные… Содержание такое же, разве что форма иная. Посмотреть любопытно, а пользоваться нельзя. Нет, некоторые, конечно, пользуются, – он вспомнил, как выбросил несколько случайно попавших к нему небольших «пардонов», скроенных на отечественный лад, и усмехнулся. «Вот же была охота кому-то заниматься, – подумал он, – лишь бы материал переводить. А качество не то. Души за ним нет, за этим «пардоном». Свои-то, правда, тоже такие встречаются…»
Так или иначе, а продолжал он собирать только отечественные «спасибо» и «пожалуйста». Только начал замечать в последнее время, что очень уж редко они стали попадаться. Неужели так много коллекционеров развелось?
Кто казнит палача?
– Встать, суд идёт! – за многие столетия старинная формула судебной практики не изменилась. Даже теперь, в XXXIII веке. Но это был последний суд на Земле,
– Мы собрались здесь, – сказал председатель, – на наше последнее судебное заседание, чтобы определить судьбу последнего преступника в мире…
– Я не преступник! – рванулся с места подсудимый. – Я – Палач!
– Нет, ты преступник, – ласково возразил председатель. – Ты был Палачом, верно, мы сами избрали тебя на этот пост, но вспомни – по твоему собственному согласию. Ты сам захотел стать Палачом.
– Да! Потому что верил вам, потому что считал, что так нужно для всех, для всего мира. Кто-то всё равно должен был стать Палачом, чтобы уничтожить оставшихся преступников.
– Правильно. Уничтожить, потому что это – единственное средство. Потому что сознание человека, совершившего преступление – перерождённое сознание, факт преступления оттуда не вытравишь ничем, даже стиранием памяти. Поэтому нам и нужен был человек, способный выслеживать и уничтожать оставшихся преступников – их ведь оставалось не так много. Но и не так мало, чтобы общество могло избежать их вредного влияния. Если болезнь не подавить в зародыше, она охватит весь организм. Поэтому нам и нужен был Палач. Но, – председатель помедлил, – мы, к сожалению, не