скорее, наоборот, меня к нему тянуло со страшной силой. Мы стояли в дверях, он – в 5-ти сантиметрах от меня, практически вплотную.
“Ну что ты смотришь? Я тебя не держу,” – он пожал плечами.
По телу пробежала легкая дрожь. Ноги стали ватными, как будто, мне вкололи успокоительное. Я расслабила напрягшиеся мышцы и облокотилась спиной на дверной косяк. У меня появилось время, чтобы разглядеть Оскара – его необычную внешность. Косматые пепельно-русые волосы торчали вверх и немного в стороны, уши были слегка заостренные, прямо, как у эльфа, а бледные серо-голубые глаза напоминали кукольные, как из стекла.
“Я хочу тебе помочь,”– в ответ прошептала я.
“Зачем тебе это нужно?”
“Расскажи мне самую безумную вещь в твоей жизни.”
“Я выращиваю морковь,” – непринужденно сказал Оскар.
“Что?”
“В центре оборудован огород, и у каждого пациента есть своя грядка. Когда я пришел в магазин за семенами, там была только морковь. И то, самый поздний сорт.”
“Какая у тебя мечта?”
“Подняться на самую высокую точку Гранд Каньона другим человеком.”
Оскар посмотрел в сторону окна. Я невольно улыбнулась уголками губ и опустила голову вниз. Не хотела, чтобы он, вдруг, заметил мою улыбку. Наблюдая краем глаза за его дыханием, у меня создавалось впечатление, что мы дышим в одном ритме, одним воздухом, с одинаковой силой и глубиной.
“Морковные горы,” усмехнувшись, я разрушила тишину между нами.
“Что?”
“Почва Гранд Каньона лежит слоями, как огромный пирог, а ее цвет напоминает морковный, потому и морковный пирог. Просто «покорить морковные горы» звучит лучше, чем «покорить морковный пирог».”
“Ты о чем?”
“Я должна помочь совершить тебе 19 безумств, по одному за каждый год твоей жизни.”
“Чего ты хочешь добиться? Мой диагноз… его нужно принять и все. Врачи сами не знают, как это лечится.”
“А ты? Ты хочешь стать счастливым?”
“Это невозможно.”
“Возможно все, чего мы искренне хотим!”
“Если человек умер, одно желание его не воскресит. Его вообще ничего не воскресит.”
“Человек жив, пока о нем помнят; он жив в наших сердцах, живы воспоминания о нем. Его нет физически, и это мало, что меняет, но…”
“Воспоминания лишь причиняют боль, так что, моя болезнь не так уж и плоха,” Оскар запрокинул голову назад и размял шею.
“Знаешь, когда появляется первая морковь, она считает, что вся ее жизнь – темнота, что земля обязательно холодная. А когда она полностью вырастает, у нее появляется шанс почувствовать настоящий мир. Мир, в котором есть воздух; мир, в котором светит солнце, в котором существуют цветы, бабочки, дождь. И она это чувствует: начинает лучше расти, становится крепче и слаще. Но у морковки нет сердца, а у тебя оно есть, и его отсутствие нисколько не мешает ей быть счастливой морковкой. Пойми, мир, в котором мы родились, это не мир, в котором мы будем жить дальше. Что-то зависит от нас, и мы в силах это изменить, а что-то решает за нас судьба