когда смогла наконец уснуть, – мне приснилась Офелия Меридью.
В белоснежном ангельском одеянии, как в последней сцене оперы, она шла мне навстречу по огромному, окутанному туманом лугу. Я снова увидела её испуганный взгляд, который так поразил меня в театре. Офелия приблизилась ко мне и шепнула:
– Помоги мне!
Я потянулась к ней, желая обнять, но она превратилась в лёгкий силуэт, растаявший в тумане. Я бросилась было за ней, но меня окутали плотные облака. На этом сновидение окончилось, и я погрузилась в крепкий и долгий сон. Даже слишком долгий, по правде говоря.
Когда открыла глаза и взглянула в окно, поняла, что уже позднее утро. Ещё никогда в жизни я не просыпалась с таким странным ощущением, как в тот раз. Мне показалось, будто я несколько часов находилась в какой-то необыкновенной, нереальной сфере, куда переместила меня музыка Барцини и голос великой сопрано. А теперь сфера лопнула, выпустив меня в реальный мир, где время течёт нормально. Это произошло утром в понедельник.
– Шерлок! Люпен! – воскликнула я и, вскочив с кровати, раздвинула шторы и посмотрела на часы.
Половина десятого! Через полчаса я должна быть на Карнаби-стрит, чтобы встретиться с друзьями. Мне не хотелось выглядеть перед ними глупой ломакой, заставляющей ждать на свидании, и я поспешила. Нескольких минут хватило, чтобы привести себя в порядок. Папы в его номере не оказалось, очевидно, он уже спустился к завтраку.
Я сбежала по лестнице, но не нашла его и в ресторане. В растерянности я металась по отелю, пока не обнаружила отца под лестницей, где находился телеграф. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: в сравнении со вчерашним вечером настроение у него совсем другое. Он выглядел очень обеспокоенным.
– Вы уверены? Проверьте ещё раз! – говорил он телеграфисту.
– Простите, мистер, но я повторяю: никакого сообщения из Парижа для вас нет, – ответил тот.
– Твоя мама… – произнёс папа, обращаясь ко мне и не тратя времени на приветствие. – Я просил её подтвердить свой отъезд из Парижа, но… ничего нет!
Мне хотелось успокоить его, но уже не оставалось времени.
– Папа, это просто недоразумение. Не волнуйся! – сказала я и попросила позволения встретиться с друзьями на Карнаби-стрит.
– Хорошо, дорогая, – согласился папа, пытаясь улыбнуться. – Но только вместе с мистером Нельсоном, и ни в коем случае не отходи от него, договорились?
Я обняла папу, никак не реагируя на этот совет, и выбежала на улицу. Гораций стоял у входа и курил трубку. Я попросила его как можно быстрее найти кэб. Наш дворецкий, как всегда, постарался, и уже через несколько минут мы сидели в небольшом кабриолете.
Я пообещала кучеру хорошо заплатить, если он привезёт меня на Карнаби-стрит к десяти часам. Он постарался, но лондонские пробки не позволили ему совершить чудо, так что, когда, пробравшись сквозь рыночную толпу, мы подъехали к кафе «Шеклтон», я опаздывала уже минут на десять. Но я всё рано дала кучеру хорошие чаевые – он ведь старался! – и вышла вместе с Горацием из кэба.
Мы