а просто избил подельщик! За воровство детского питания мягкий, но суровый ко всяким гадостям Анатолий Евгеньевич немедленно попёр бы Петровича с работы. Сейчас же начальник лагеря почувствовал лишь запах перегара, исходивший от отлупленного Петровича. Скомандовав всем детям идти готовиться к отбою, начальник лагеря завёл кряхтящего завхоза в его разгромленный вагончик и в строгой форме рекомендовал впредь никогда не пить на рабочем месте. Не пить и с собутыльниками не драться.
Петрович поклялся в этом всем святым, что у него есть. Тогда Анатолий Евгеньевич, которого не переставали мучить сомнения, посмотрел завхозу прямо в глаза и спросил:
– Говори, Николай Петрович, ты?
– Что? – Петрович сделал предельно честные глаза.
– Нет, ничего… – Начальник лагеря не мог предъявить завхозу обвинение в краже окорочков, «крабовых палочек» и тем более верёвки с детским тряпьём. Улик-то никаких не было.
– А, нет, не подумайте, я непьющий, – заверил его Петрович. – Это случайно так получилось, жара, сами понимаете. Перегрелся я что-то.
– Да, да, конечно…
И начальник лагеря удалился. Интеллигентный Анатолий Евгеньевич не забывал о презумпции невиновности. А завхоз с такими громкими криками носился около столовой и помогал искать пропавшие продукты, что как тут про него плохо подумаешь? Начальник лагеря развернулся да и пошёл восвояси.
А Петрович хлебнул воды из кружки и лёг себе спать дальше, обрадованный тем, что наивный начальник лагеря не заметил исчезновения товара. А значит, если аккуратно, можно работать и дальше. Петрович запланировал уже хищение гораздо большей партии продуктов питания. Узнать бы теперь только, чего этот дурной Андрюха вдруг вздумал драться. Зачем ему нужно деньги возвращать? Шоколад, что ли, просроченным оказался? Размышляя над этим, Петрович незаметно погрузился в объятия Морфея.
Арину всем отрядом с почётом укладывали спать. На вопросы о том, что же с ней случилось, она подробно отвечала собравшимся вокруг постели, что её схватили мускулистые люди в масках, посадили в машину и всё это время держали там, причём с завязанными глазами.
– Арина, а может, тебе лекарства? Может, пилюли какие раздобыть надо? – Из толпы, не спешившей отходить от Арининой кровати, то и дело выглядывало лицо пана Теодора. На лице этом лежала печать трогательной заботы, Арина даже к стенке отворачивалась, чтобы не смущаться.
– А ты что тут делаешь? – Увидев пана, Боря схватил вдруг его за ухо. – Мало того, что в девчоночьей палате, да еще и в чужом корпусе, да после отбоя!
– Я вам говорю, подозрительный он! – взвизгнула Анжела. – Все-таки надо за ним пристально наблюдать, мало ли…
– Да что я… – начал было Федя, но воспитатель Боря и моментально отыскавшиеся добровольные помощники уже схватили его под бока.
В два счёта Федю выставили вон.
– Ну, пятый отряд, а теперь отбой! – скомандовал Боря, вернувшись.
Перепуганные и измученные воспитатели тщательно замуровали все входы и выходы из корпуса, на всякий случай заклеили