пошел.
– А председателя-то в конторе нету. Его раньше вечера не поймаешь! – крикнула Лизка вслед приезжему и посмотрела на Саньку. – Кто такой, как думаешь?
Санька пожала плечами. Лизка проводила парня долгим взглядом и опять повернулась к подруге:
– Значит, вы там сидели и разговаривали?
– С кем?
– Ну с Гошкой-то.
– Не веришь? Честное слово, сидели и разговаривали.
– На мельнице? – усомнилась Лизка. – Поговорить, я думаю, и возле хаты на лавочке можно.
– Какая ты умная! – Санька вздохнула. – Ничего такого у нас не было.
– И не будет, – подставляя другую ногу, насмешливо поддержала Лизка.
– Будет или не будет, не знаю, а пока не было. Понимаешь, Лизка, боюсь я этого. Говорят, ребята после этого уже не любят. А вдруг Гошка меня разлюбит?
– Или бросит, – сказала Лизка.
– Нет, разлюбит.
– Ну это все равно, – сказала Лизка. – Что разлюбит, что бросит – все равно.
– Нет, Лизка. – Санька поставила ведро на землю. – Самое страшное – когда разлюбит. А там уж бросит или не бросит…
11
Утром Илья Бородавка пришел в клуб и заперся в библиотеке. От нечего делать занялся перестановкой книг. Каждую книгу он снимал с полки, обтирал байковой тряпкой и ставил на прежнее место. Увлеченный этим занятием, он не сразу услыхал, что кто-то играет на его любимом рояле. Илья прислушался. Нестройные звуки неслись из клуба. Илья почувствовал, что внутри его что-то оборвалось. С тряпкой в руках он вбежал в клуб. Какой-то парень в узких брюках и широкой клетчатой рубахе навыпуск («Должно быть, стиляга», – подумал Илья) сидел за роялем и бойко барабанил по клавишам всеми десятью пальцами. Илье было бы легче, если бы его самого стукнули по голове. Он подошел к парню и вежливо сказал:
– Молодой человек, на инструменте разрешается играть только музыкантам, которые умеют.
При этом Илья поднес ко рту руку и кашлянул в кулак, должно быть, для внушительности.
– А я немножко умею, – сказал неуверенно парень. Илья с сомнением посмотрел на его короткие пухлые пальцы и сказал:
– Что-то не верится. А ну исполните что-нибудь.
– А что именно?
– Полонез Огинского.
Это было единственное произведение из всей классической музыки, которое знал Илья.
Парень пожал плечами и ударил по клавишам. Сначала пальцы его ходили медленно, как бы нехотя, но потом они стали работать все быстрее и быстрее, и Илья уже не успевал следить за ними. Иногда парень высоко взмахивал рукой и с размаху ударял по клавишам.
– Да, – сказал Илья восхищенно. Он готов был прослезиться от умиления. – А я подумал, что вы стиляга, – виновато признался он. Помолчал и спросил нерешительно: – А фокстрот какой-нибудь вы тоже умеете?
А потом в клуб пришел председатель. В последние дни его мучили приступы ревматизма, и он ходил, опираясь на палку. Увидев незнакомого молодого человека, председатель решил, что это, должно быть, из обкома комсомола. «Опять какая-нибудь проверка», – недовольно подумал