пояснил он, обойдя наш ряд и садясь на свободное место капитана-органиста, – но разве может мужчина говорить и при этом не курить? К тому же это всего лишь ложа наставления.
– Да, я за один вечер узнал больше, чем за десять лет! – Одноногий на мгновение отвернулся от стоявшего в центре мрачного прапорщика в шпорах, который рублеными фразами излагал особенности голландского ритуала. Поднялся сизый дым, беседа оживилась, а орган с возвышения тихо благословлял нас всех.
– Просто восхитительно! – сказал я доктору. – Как вам это вообще удалось?
– Все пошло от брата Берджеса. Когда началась война, он стал заговаривать с покупателями, забегающими к нему в лавку. И потом он рассказывал нам, вечно сонным, что ничего люди так не хотят, как посидеть в ложе, просто посидеть и порадоваться, вот как мы с вами сейчас. И оказался прав. Он почти всегда прав. Война многому нас учит. Ложа для человека значит гораздо больше, чем принято думать. Как правильно заметил наш друг справа, иногда бывает так, что масонство – это единственная практическая вера, которая у нас есть, не считая детства. Пусть это звучит банально, но ведь правда, что оно соответствует всему, что мы считаем хорошим и правильным. – Он вздохнул. – А если эта война не показывает всем людям, что они братья, то… то я тогда ганс.
– А откуда к вам приходят посетители? – спросил я.
– Ну, по просьбе Берджеса, я сказал паре ребят в госпитале, что у нас будет ложа наставления и мы будем рады их там видеть. Они и пришли. А потом рассказали своим товарищам. И те тоже пришли. Это было два года назад, а теперь у нас ложа наставления по два раза в неделю и еще дневные репетиции почти каждые вторник и четверг для тех, кто не может отпрашиваться по вечерам. Да, все это так удивительно. Я и понятия не имел, что Цех столько значит для многих во время войны.
– Я тоже, – признался я.
– Но ведь это естественно, если вдуматься. В Лондоне сейчас, да и во всей Англии, собрались масоны со всего мира, и им некуда податься. Сами смотрите: в неделю у нас в последние четыре месяца бывают в среднем сто сорок посетителей, делим на четыре, и это значит – по тридцать пять братьев за раз. В реестре у нас семьдесят один человек, а на банкеты собираются и восемьдесят четыре. Так что, как видите, у нас тут полна горница людей.
– Еще и банкеты! – воскликнул я. – Они же, наверное, влетают вам в копеечку. А могут братья-посетители…
Доктор рассмеялся:
– Нет. Посетители – не могут.
– Но ведь проведя такой вечер, как сегодня, человек может захотеть…
– Они все так говорят. Никакого с ними сладу. Именно это они всегда нам предлагают, а мы всегда отказываем, а они обижаются.
– Отказываете?
– Дорогой мой, ну чем это тогда кончится? Не могут же они все остаться на банкет? Ну, скажем, сто ужинов в неделю, пятнадцать фунтов, в месяц – шестьдесят, в год – семьсот двадцать. Разве Лемминг с Ортом столько потянут?