судорожно сглотнул, но его шею по-прежнему словно сжимал железный ошейник раба.
– Я ничего не могу изменить, как бы мне ни хотелось.
Амани кивнула. Она надеялась, что царь увидит лишь покорность судьбе.
– И это я тоже знаю.
– Тогда почему ты сейчас здесь? – воскликнул он, снова отступая от нее. – Почему сейчас говоришь мне о любви? Почему ты не говорила этого раньше, ведь я познал тебя уже давно…
Царь пытался понять, что он чувствует к этой девушке, прекрасной, как роза, и молчаливой, как отражение в зеркале. Почему ныне, когда его душу терзает боль, позволила себе дочь визиря переступить невидимую черту?
– О великий царь, звезда моего сердца! Я сказала это сейчас потому, что не могу больше сдерживаться! Потому, что больше не могу терпеть твой холодный взгляд! Я решила, что хоть раз в жизни я позволю себе отдаться тебе не только телом, но и душой! – Амани почти прокричала эти слова. Да, в этот миг она верила каждому своему слову.
Что ею двигало? Была ли то настоящая страсть? Или холодный расчет? Последние слова девушки заставили колени царя подогнуться. Даже если бы Амани вонзила нож ему в грудь, он не испытал бы такой боли. Она не могла любить его! У нее не должно было быть таких чувств!
– Нет! – не выдержав, простонал царь и развернулся, направляясь к двери. – Я не позволю тебе этого!
Амани молчала. Она схватила его за руки и молча подняла на царя полные слез глаза. Кто знает, над чем рыдала в душе Амани? Быть может, она испугалась, что сейчас оттолкнет царя, вместо того, чтобы, соединившись с ним, воцариться не только в опочивальне, но и во дворце. От одного осознания, что такое возможно, слезы покатились у девушки по щекам. Сейчас или никогда!
Но царь увидел совсем другое. Он увидел прекрасную женщину, которая оплакивает свою любовь к нему, всесильному и всевластному. Оплакивает напрасно, ибо его сердце и так уже давно принадлежит ей. Только ее он давно уже готов назвать царицей…
– Не плачь, звезда моей жизни! Быть может, ты права… И я еще познаю то сладостное чувство, что боюсь сейчас назвать? Быть может, в твоих волшебных руках моя судьба?
Царь застыл, боясь даже движением спугнуть Амани. Он уже устрашился искренности своих слов, устрашился того, что девушка оттолкнет его, посмеется над ним. Ведь ее признания могут быть и насмешкой…
«О царь, как ты неразумен… Как ты робок… Как ты смешон! Но не бойся, – думала Амани, разглядывая первую седину, что серебрила виски всесильного Омара, – я не оттолкну тебя! Глупо отказываться от подарков судьбы. Даже если ты сто раз заслужил их…»
– Позволь мне, – наконец произнесла она, – великий царь, показать, что такое настоящая любовь.
Амани протянула узкую руку и положила ему на грудь – туда, где билось сердце.
– Позволь мне показать, что я чувствую, – проникновенно произнесла она, нагнувшись к нему.
Ее дыхание, словно огонь, обожгло его.
– Позволь мне…
Царь взглянул на нее. В ее глазах блестели слезы, но сквозь них он видел ее страстное