познал отшельник старый,
Что жил в глуши лесов сосновых.
Он, словно путник запоздалый
У горной речки насладиться
Струею чистой и прохладной
Всегда был рад. Был рад напиться
Ее водой, такой приятной.
С народом пришлым и неновым
Горячей дружбы не водил он.
И потому, наверно, лишним был
В поселке – там не жил он.
В миру не мог с людьми ужиться,
Где правят нравы лжи и лести.
Душою с ними не смириться –
Там нет ни совести, ни чести.
И лишь когда судьба лихая
Берет за горло хваткой мертвой,
На помощь, хоть его не звали,
Придет всегда. Злодейке подлой
В лицо все выскажет. И видно,
Не сможет жить уже иначе.
Поддержит, твёрдою рукою
В несчастье, горе, неудаче.
Слова слащавые не ведал,
На лесть, способен был едва ли.
И видно оттого в народе
Его, отшельником прозвали.
Ярко-красное солнце склонялось к закату, освещая своим чудесным светом окрестные леса. Оно, как бы давало еще один шанс всему живому в последний раз насладиться своим тёплым и нежным сиянием перед стремительно приближающимися осенними сумерками. Еще минута – и светило спряталось в ветвях огромной липы, одиноко стоящей на самой вершине скалы. Казалось, что оно резвилось и играло в ее развесистой кроне, искрясь и переливаясь порою самыми неожиданными цветами. Но прошло еще несколько минут, и вся эта волшебная радуга скрылось за горизонтом. На вершине дерева одиноко сидел коршун. Для него закат еще не наступил. Он в последний раз спокойным взглядом окидывал близлежащую окрестность. Вдруг птица сорвалась с дерева и, расправив крылья, стремительно понеслась вниз, едва не цепляясь за верхушки деревьев. Но на сей раз, ничего видимо не получилось, добыча ускользнула. Неудачливый охотник круто взмыл вверх, сильно взмахнув крыльями, а потом исчез где-то под кронами огромных сосен.
Прямо у подножья совершенно отвесной скалы бил из-под земли ключ со студеной и прозрачной, словно слеза, водой. Ручей, весело журча и прыгая по мелкой гальке, нес холодную и свежую ключевую воду вниз, даря влагу и жизнь всему живому вокруг.
Ниже скалы, на вырубках, прямо на берегу речушки, стоял небольшой свежесрубленный домик. Если сказать точнее, то срубили его лет пять назад. Но за это время огромные лиственницы толщиной не меньше метра время тронуть еще не успело, они лишь слегка изменили свой цвет, чтобы пролежать здесь еще не один десяток лет.
Раньше, когда в этих местах велись лесозаготовки, в доме жили рабочие. Ввиду удаленности от человеческого жилья, не было возможности привозить сюда людей каждый день, и поэтому работали вахтами, по две недели. Валили лес только зимой. Кроме зимника, других дорог сюда никогда не было, вокруг лишь скалы да топи. Летом техника просто-напросто простаивала, и для ее охраны оставался один-единственный человек