прежде, чем кто-либо успевал раскусить его.
Проповедовал ли он до сих пор свое еретическое учение?
Если да, то как он оставался совершенным после стольких грехов? Если нет, то что же теперь он полагал своей заветной целью? Много лет такой целью была его вера. Но теперь, если брать во внимание историю Жозефины Байль и сопоставлять ее с рассказом Элизы, он даже свою единственную священную книгу оставил в чужих руках.
В руках Вивьена Колера.
«Зачем?» – недоумевал молодой инквизитор, раз за разом вглядываясь в катарские тексты. – «Чего ты хочешь? Чего ждешь? Какую цель преследуешь? Ансель… если бы я только был способен понять!»
Но Вивьен не понимал. И это непонимание мучило его, как, надо думать, мучило оно когда-то и Гийома де’Кантелё.
Невольно видя эту схожесть, Вивьен нервно усмехался сам себе.
«Элиза никогда не пыталась нас сравнивать, а ведь мы чем-то похожи», – думал он. – «Видимо, ей нравятся мужчины с явной тенденцией к тому, чтобы погрязнуть в греховных сомнениях».
Эта мысль отрезвляла его, заставляла собраться с силами. Он знал, что не имеет права показывать кому-либо свои сомнения. Нельзя было забывать об осторожности. Хотя бы о той малой ее части, которая имела место в поведении Вивьена.
А ведь он так редко ее соблюдал!
Встречая Элизу в Руане и видя интерес других мужчин к ней, Вивьен не стеснялся вмешаться. С особенным рвением он делал это, выходя на улицу в простой одежде, а не в сутане инквизитора – словно отсутствие оной развязывало ему руки. Однако и в своем служебном облачении он, улавливая малейшую опасность, готов был проявить участие, которое полагал должным.
В один из таких дней он заметил Элизу в городе с корзиной, заполненной продуктами и какими-то ей одной известными иноземными травами с ярмарки. Вивьен поначалу не хотел демонстрировать всей улице, что они знакомы, однако не сумел удержаться, когда к Элизе с развязным видом приблизился незнакомый мужчина. Вивьен не расслышал, что именно тот ей говорил, однако заметил, с какой опаской она от него отшатнулась и как огляделась по сторонам, словно ища помощи.
Приблизившись, молодой инквизитор сразу заметил, что средь бела дня спонтанный воздыхатель Элизы уже изрядно захмелел.
«Тем лучше».
– Простите, но я должна идти, меня ждут дома, – с напускной вежливостью и взглядом, полным осуждения, произнесла Элиза.
– Что здесь происходит? – строго спросил Вивьен.
Незнакомый мужчина повернулся к нему, во взгляде мелькнула дерзость, тут же сменившаяся досадой, когда он понял, что к нему обращается человек, одетый, как служитель Церкви. Оружия при себе в этот день у Вивьена не было, посему не каждый – кроме тех, кто знал его в лицо – заподозрил бы в нем инквизитора.
– Простая светская беседа, отче, – осклабился захмелевший мужчина, не заметив сияющего взгляда, которым Элиза одарила Вивьена.
– Вот как, – хмыкнул тот. – И о чем