Это был неверный выбор.
– И что ты намерен делать дальше?
– Взять себе другое тело.
– Может быть, мое?
– В этом еще меньше смысла. Я не думаю, что это поможет моему поиску…
– И все же, Скользец, я предлагаю тебе свое тело… второй раз за одну ночь.
Эта маленькая сучка держится так, словно всю свою короткую жизнь торговала собственной щелкой в Веселом квартале!
– Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? – зловеще хрипит Без Прозвища.
– Да, хочу. Подари мне демона, Элмизгирдуан!
– Я не Элмизгирдуан, я Когбосхектар. А знаешь, почему меня называют Без Прозвища?
– Почему же?
– Потому что мое настоящее прозвище нельзя произносить вслух при посторонних. Мое настоящее прозвище настолько непотребно, что даже грубые копейщики краснеют, как целки, и жмутся задами к ближайшей стене. Потому что я сбился со счета шлюхам, подохшим подо мной…
– Давай, Без Прозвища! Трахни меня, покажи свою доблесть! – стонет она, дрожа от похоти.
Ладно, ты сама захотела.
Прости мне это бесчинство, Свирепец. Видно, быть мне твоим зятьком…
Едва сдерживая рвущийся из груди рык, я расстегиваю пряжку, распускаю шнуровку и обнажаю свое главное орудие.
Гляделки у этой сучки лезут на лоб. Рот приоткрывается в изумлении. Она переводит взгляд со вздыбленного снаряда на мое искаженное страстью лицо и обратно.
И вдруг… начинает хохотать.
Ее корчит от смеха! Ее прошибают слезы!
– Как… – пытается она выговорить, сгибаясь пополам, – нет, как… как ты находишь эту штучку в темноте… когда хочешь облегчиться?!
В моих глазах полощется красная пелена. Голос похож на рев раненого животного. Я лют и страшен.
– Ты смеешься надо мной! Я убивал и за меньшее!..
Она едва не валится наземь:
– Прежде чем убить, попытайся изнасиловать!
– Иногда я поступаю наоборот!..
Путаясь в ремнях, пру на нее. Убить эту сучку. Разорвать пополам. Растоптать, размазать…
Давясь смехом, Аталнурмайя швыряет мне в лицо пригоршню мельчайшего праха и произносит короткое заклинание. Что-то там вроде «айюнафилхорайя… ахоаноба… иномлантауна…»
И я, не довершив шага, обращаюсь в дерево.
Магия. Ненавижу магию.
Кажется, у меня даже листья появились, а корни я прямо-таки ощущаю собственными пятками. И где-то на верхних ветках свила гнездо какая-то блядская птица…
– Так ты намного лучше, – говорит Небесница с удовлетворением. – Даже твое достоинство, кажется, увеличилось в размерах и стало пригодно к употреблению. Уж никак не тот прыщик, что был раньше.
Она снова хихикает.
– Эй, Скользец, ты еще тут? Или Когбосхектар тебя окончательно задушил?
– Я никуда не исчезал, Небесница. Все ждал, чем же ты огорошишь этого простодырого скота.
– Вот и дождался.
– Только не надейся, что твоя детская магия сгодится против меня. Хочешь, я отпущу