)
Командиру Бендерского батальона гвардейцев Приднестровья подполковнику Юрию Костенко и другим защитникам города на Днестре, павшим и живым, но равно забытым, посвящается
Предисловие
События, описанные в этой книге, происходили в действительности, когда в маленькой южной республике из состава распавшегося СССР полыхала небольшая, но от этого не менее жестокая и нелепая гражданская война. О ней мало известно, хотя с тех пор прошло уже много лет. Эта война не интересовала украинских обывателей в приграничных селах, озабоченных поисками заработков и водки. Лишь иногда вечером, затемно, возвращаясь домой с пьянки или поздней работы, они видели всполохи на западном горизонте и слышали гул. Бросив в ту сторону взгляд, умудренные пересказами слухов селяне продолжали свой путь, проронив ироничное «Ух ты!» или едва качнув осуждающе головой. В этом безразличии, так коловшем души беженцев, не было ничего удивительного. Ведь народная «мудрость», гласящая, что попавший в беду – сам дурак, была тогда распространена еще шире, чем сегодня. А некоторые наиболее домовитые при случае покупали привозимое оттуда оружие. Мало ли что сгодится в хозяйстве. И ржавели в схронах стволы в ожидании перекупщика или безумного часа, в который кто-нибудь из соседей нанесет их владельцу большую обиду…
Война не интересовала многих людей даже в Молдавии, где по берегам Днестра, самой большой и красивой ее реки, стрельба-то и шла. Даже там, в опасной близости к огню, казалось, проще жить по привычке, делая вид, будто ничего не происходит. Тысячи призывов к разуму и совести, а равно тысячи импульсов национальной спеси утонули тогда во всеобщем желании спрятаться от реальности. Первые – чтобы кануть в Лету, а вторые – чтобы те их носители, которые не нашли в себе храбрости ввязаться в драку, выждали безопасное время и начали плести байки и писать небылицы, делая тот незнаменитый вооруженный конфликт не только неизвестной, но еще оболганной войной.
Тем более ничего не знали и не знают об этой маленькой войне в России, куда ни всполохи, ни орудийный гром не долетали. Как будто и не было такой войны. Впрочем, в российских новостях того времени так и старались говорить. Казалось, новая поросль творцов истории, победоносно освободившая свою державу от союзных республик, искренне считала, что заявить об отсутствии проблемы – все равно что ее решить. Поэтому некоторые из наивных «руссо туристо» и торговцев-челноков, пересекавших в ту пору просторы в погоне за турецкими шмотками, случайно умудрялись заехать или забрести на пахнущие порохом молдавские поля-дороги и очень удивлялись потом, что напуганы или ранены, а кто-то и вовсе убит.
Немного больше эта война интересовала контрабандистов и уголовников упомянутых стран. Они-то как раз и возили на продажу оружие и много чего еще. На то они и есть уголовники и контрабандисты. Но такой народец близко к свисту пуль и грохоту взрывов подходить избегает. Значит, воевали не они. Грабили – да. И даже автомат, позируя для красивого кадра, в руках многие держали. Особо храбрые убивали из него безоружных из-за угла. Но это не называется воевать.
И больше всех эту войну держали в уме молдавские, украинские и русские политики перестроечной и демократической волны. Ведь это и были самые большие негодяи, контрабандисты и воры. Без них тут никак не могло обойтись. Они давно чего-то такого хотели; недаром известная народная шутка о том, что горбачевская перестройка закончится перестрелкой, оправдалась быстро и полностью. Но политики тоже не воевали. Посылали других. И кто-то послался.
Так кто же там, в Приднестровье, сражался и за что? Злобные, со съехавшими набекрень мозгами мутанты, от нечего делать? Да, были и такие, кого нужно было уничтожить, сжечь, стереть в порошок, чтобы по южной, щедрой, черноземной земле никогда больше не лазило такое уродство. Но большинство все же были людьми. И часто с обеих сторон далеко не самыми плохими, еще недавно мирно жившими бок о бок в одной большой и великой стране, которой в одночасье не стало.
Вместе с тем не стоит воспринимать книгу как истину во всем. Цель написать беспристрастную хронику не ставилась, да и не могла быть осуществлена. Оценки людей и событий поставлены так, как это виделось бойцам одного из отрядов с приднестровской стороны. Приднестровские же формирования были различны по происхождению, опыту, образу мыслей. Они не являлись частями одной и той же среды. Да и вообще, тому суровому и неопределенному времени был присущ такой разбег личных мнений, что бок о бок часто воевали сторонники противоположных идей. Понять, как судьба свела их в одном окопе, у одного оконного проема, с направленным в одну сторону оружием в руках, можно было, лишь уловив их общее отношение к человеческой жизни, приверженность таким ее глубинным ценностям, которые разделяющая людей и разъедающая мораль политика не смогла поколебать.
Эту общую основу тогдашние руководители называли и сегодня продолжают называть патриотизмом. Но патриотизм солдат никогда не был похож на таковой политиков. В отличие от последнего, логично-упрощенного и показного, с легкостью направляемого против любого, реального или мнимого врага, он сложен, как сама жизнь. Его трудно выразить словами, и он легко