место уборщика в Матнасе. Все, конец пришел моему ангельскому терпению. Лопнула манда, пропали деньги!
В войне она расцветала, она расправляла орлиные крылья, и размах этих крыльев выходил далеко за пределы ее маленького кабинета.
К этому времени они с Альфонсо уже не разговаривали и даже не здоровались, предпочитая обращаться друг к другу через третьих лиц. Случилось это после грандиозного скандала на одном из четверговых заседаний, когда Таисья публично обвинила Альфонсо в бесчестном поведении и намеренном затирании консерваториона.
Альфонсо возопил – ты лжешь, бесстыдная! Она в ответ взвилась таким фейерверком проклятий и взываний к небесам, что весь «цевет» зажмурился и втянул головы в плечи: каждый преодолевал желание вжаться в стенку.
В самый взрывоопасный момент я взглянула на Люсио, сидящего рядом с Альфонсо, и чуть не подавилась: положив руки на стол, он невозмутимо поигрывал кончиком ослиного хвоста, который тянул из-под скатерти якобы со стороны нашего директора, – вся мизансцена не оставляла места для иного толкования. Обнаружив рядом со своей тарелкой кончик ослиного хвоста, Альфонсо в припадке ярости разбил свою чашку – «Трудно быть скромным, когда ты лучше всех», – и по всему видно было, что ему действительно трудно.
(«Где ты раздобыл ослиный хвост?» – спросила я Люсио после заседания. «Это не ослиный хвост, – сказал он спокойно, – вам, дуракам, со страху почудилось. Это ремень от моего рюкзачка, вот», – он показал мне. Действительно, это была всего лишь грубо плетенная серая веревка, но к кончику ее он удивительно ловко привязал кусок какого-то пушистого меха, какой здесь привязывают обычно солдатки к своим вещмешкам, и за столом подергивал его с ленивой естественностью животного.)
Таисья торжествовала. Она написала страстную докладную в Управление Матнасами. Содержание ее сводилось к тому, что она не находит более возможным работать под началом нынешнего директора.
Альфонсо тоже написал яростную докладную в Управление Матнасами. Содержание ее сводилось к тому, что он не находит возможным дальше работать с директором консерваториона.
Обе докладные «ушли наверх» – как уходят в небо ядра, пущенные из литых железных пушек. Оставалось только ждать результатов разрушений – но где и чьих? Чье ядро попадет в цель?
Целыми днями Таисья сидела на телефонах и интриговала: звонила мэру города, с которым лично была знакома, искала выход на главу канцелярии премьер-министра, обсуждала кое с кем будущие действия. Телефонные ее беседы были загадочны, легки, игривы и – смертельны для Альфонсо.
– Эли? Дорогой мой, – глубоко и звучно начинала она после обычного ритуала долгих и сердечных забот о здоровье самого мэра, его очаровательной жены (мне, прикрыв ладонью трубку: «редкостная мерзавка!») и пятерых его детей (следовал подробный перечень имен: а как там мой любимец Рами – он еще рисует? Нет? Перешел на шахматы? А Тали – она стала настоящей красавицей, слушай, давай познакомим ее с моим старшим, а? Не боишься породниться со мною, Эли, а? �