и подшутила же над ними обоими насмешница-судьба в этом неправильном поединке, где с самого начала все шло наперекосяк, не так как надо, не так, как привычно.
Нет, не он в итоге достал Бернгарда.
Бернгард достал его, вовсе того не желая. Но – оплошав. Не в защите и не в нападении: тут у Князя-магистра все было идеально. Однако, отводя молниеносным и сильным, скользящим – от головы к колену – двойным контрударом почти одновременные, почти неотразимые выпады Всеволодовых клинков (один меч упал сверху, другой – взметнулся снизу) магистр не уберег противника. То ли не сумел, то ли не успел за свергающей сталью заметить выставленную вперед ногу Всеволода.
А, может, и сумел, может, и успел, но попросту не смог вовремя остановить свой меч, инстинктивно брошенного навстречу мечу чужому. Отбить-то от себя шедший снизу клинок он изловчился, а вот не задеть при этом Всеволода…
В этот раз не получилось.
Полоснул-таки его Бернгард. Самую малость. Самым кончиком длинного рыцарского меча.
Оцарапал правую ногу между наколенником и поножем. В иной схватке так точно и захочешь – не попадешь. Будто специально целил! Хотя не специально, конечно, же. Рана – смешная, несерьезная. Никакого урона, никакого стеснения движений. Так, срезали слегка кожу. И боли нет – скорее уж, досада.
Но брызнувшие алые капли все же изрядно подкрасили заточенную сталь поверх серебряной насечки. Потекли, оставляя влажные дорожки, по лезвию.
Бернгард отшатнулся. Отшагнул, нет – отпрыгнул – назад отдергивая оружие в сторону. Крикнул испуганно, будто самому только что полноги оттяпали:
– Перевяжись, русич! Останови кровь! Немедленно!
Ага… Сейчас! Разбежался!
– Сама… – процедил Всеволод сквозь зубы, – Сама остановиться.
Подумал про себя – зло и насмешливо: «Эвон, как мы Изначальную кровушку бережем! Не желаем понапрасну проливать ни капли».
Да только тут злорадствуй – не злорадствуй, но ясно уже, как Божий день: одному ему с магистром не справиться.
Взгляд Всеволода метнулся к двери. Дверь – заперта. На засове. Эх, подмогу бы сюда! Но ожидавшие его за общим склепом дружинники понятия не имеют о том, что здесь творится. И едва ли что слышат. Всеволод прикинул размеры подземной усыпальницы, еще раз покосился на дверь между склепами. М-да, крепкая дубовая дверь сидит в косяках плотно – как пробка в бочке. Нет, точно не слышат верные дружинники ни криков, ни звона мечей. Эх, как бы извернуться? Исхитриться как, да позвать их на помощь?
Всеволод оставил безуспешные попытки одолеть неуязвимого противника. Опустил мечи. Дыхание было тяжким и хриплым. Измотал-таки его Князь-магистр.
– Ну что, утихомирился? – спокойно, участливо даже спросил Бернгард. В отличие от Всеволода, сам он, похоже, ничуть не запыхался. – Остыл? Или еще поплясать желаешь? Если желаешь – так давай продолжим. Только ты бы сначала затянул бы рану тряпицей. Чего крови зря сочиться?
Всеволод досадливо мотнул головой. Кровь, стекающая в сапог, уже начинала густеть – скоро вовсе остановится. Рана