Господь не даст ему сгинуть, и об этом поют. Мы долго слышим голоса и тех и других, пока они наконец не тонут в завываниях ветра, там, где корабль выходит из бухты – защитницы и хранительницы. Дальше океан – тоже один из титанов, но вставший на сторону богов.
Греки, как и англичане, хорошо знали звучание моря, они тоже были моряками и рыбаками, для обоих народов море было родным, и Лептагову сразу удалось это нащупать. Английские партии: любовь, верность, грусть, печаль – нигде не мешали греческому хору, наоборот, оттеняли, подчеркивали то, что он пел. Единственное серьезное отступление от классического сюжета, которое он себе позволил, – это дал каждому из титанов суженую, и партией и одеянием очень похожую на жену моряка. Она провожает его на битву, провожает, уже зная, как мойры сплели его судьбу и кто победит в этой войне. Но она не вправе ему это сказать, не вправе даже предупредить голосом или слезами. В газетах Лептагов прочитал имена тех, кто должен плыть на «Титанике», так что ни одна партия не была написана им вслепую: он учитывал и особенности голоса, и темперамент певцов, заранее предвкушая, как всем им угодит.
Работа поначалу шла очень быстро, и, главное, Лептагову, пожалуй, впервые в жизни то, что получалось, нравилось, но, едва перевалив середину, он сбился. Новизна того, что выходило, вдруг его испугала. Перейдя экватор, он стал сомневаться в каждой ноте, бросал, возвращался назад, снова пытался продолжить работу, снова бросал. Написанное теперь казалось ему столь несусветным авангардом, который терпим быть не мог. Две недели он совсем не притрагивался к оратории, прожил это время на пустой даче в Царском Селе, а потом его вдруг осенило, что в гимназии, в которой он учился, вроде бы есть неплохой хор и почему бы ему не попробовать договориться с ним поработать. В сущности, чтобы понять, что к чему, ему надо было услышать вживую лишь несколько самых рискованных кусков.
Музыку там преподавал его старый знакомый по консерватории, благодаря которому ему в итоге со всеми, от учебного округа до инспектора, удалось договориться, хотя сложностей поначалу было немало. С хором тоже были проблемы: репутация его оказалась дутой, он не был спет, хотя хороших, по-настоящему хороших, голосов было порядочно. Это, как и то, что гимназисты неожиданно с восторгом приняли предложение, было для Лептагова подарком.
Конечно, гимназисты никогда бы не справились со всеми партиями «Титаномахии», но хор их сделался основой, которую Лептагов мог над– и перестраивать дальше. Для этого ему, в частности, очень пригодились другие старые связи. Увлекшись хоровым пением (это увлечение, как почти у всех, началось у него со знаменитого Знаменского роспева), он в свое время обошел многие храмы, завел знакомства и среди священников и среди регентов – теперь они пришлись весьма кстати. Особенно его порадовало, что люди охотно отзывались, даже благодарили за приглашение. И если были не заняты, обязательно приезжали петь. К нему вообще относились неплохо. В конце концов разрешилась