про японцев. Или про китайцев, как их там…
Но Паша все ворчит и ворчит.
Конечно, Паше хорошо. Он и рисовать умеет, и писать красиво, калеро… каглира… ка-гли-ра-фически…
В нашем первом «В» за всеми после уроков приходят мамы или бабушки. А ко мне приходит Паша.
Он появляется в классе после звонка с четвертого урока и говорит нашей Софье Тимофеевне: «Здравствуйте, Софья Тимофеевна», а она ему всегда отвечает: «Здравствуйте-здравствуйте, Павел Васильич!» И улыбается. Софья Тимофеевна уважает моего Пашу, называет его по отчеству, как будто он взрослый человек. Хотя он еще не взрослый, я это понимаю.
Потом Паша уходит, у него еще два или три урока, потому что старшеклассники учатся дольше, чем мы, а я жду его в продленке.
Делаю домашние задания и немножко читаю.
А потом Марианна Вениаминовна, которая руководит продленкой, говорит:
– За тобой твой нянь пришел.
Она так шутит.
И мы с Пашей идем домой.
Иногда по дороге в киоске на углу нашей улицы он покупает мне кока-колу и чипсы, а иногда я прошу купить, а он вдруг начинает говорить, что это мусорная еда. Что от колы с чипсами в желудке будут дырки. Как в дуршлаге – во-о-от такие дырки. И руки разводит в стороны на метр.
Не бывает же таких дырок, правда?
И вообще я заметила: разговор про дырки заходит, если у Пашки деньги карманные уже кончились.
Я очень люблю момент, когда старший брат забирает меня из школы. Но это сразу и радостный, и грустный момент – так бывает в жизни. Больше всего мне жалко, когда за мной Паша приходит, а за Мишей его мама не приходит. Мама иногда забирает его сразу после уроков, иногда через два часа, а иногда вообще вечером. Вот и случается, что я уже домой иду, а Миша на продленке остается. Тогда он спрашивает:
– Гуль, созвонимся?
Я киваю.
И Миша остается за нашей партой у окна один.
Я вообще люблю только двух мужчин на свете. Пашу – потому что он мой брат. И Мишу – потому что он мой друг.
Вечером я звоню Мише.
– Знаешь, – говорит Миша, – а я за один день научился стрелять из лука! Мама купила мне лук, и мишень, и четыре стрелы. Только тетива очень тугая. Как ты думаешь, дети древних охотников долго учились стрелять?
А я говорю:
– Вряд ли. Они жили мало, и им приходилось учиться быстро. А то их всех могли съесть саблезубые медведи. А вот как ты думаешь: если муху катать на карусели, у нее голова закружится?
– Нет, – отвечает Миша. – От человеческой карусели не закружится, человеческая для нее слишком большая. У тебя же не кружится голова, когда ты несешься через космос вместе с Землей?
Вот такие мы ведем серьезные разговоры. Миша хочет стать ученым – археологом или астрономом.
Раньше мы с Мишей ходили в одну группу в садике. Там мы не очень дружили, просто пели вместе на утренниках. Дуэтом. Это значит – вдвоем. Вдвоем петь гораздо труднее, чем хором. И труднее, чем одному.
Чтобы дружить, надо ходить друг другу в гости. Я так думаю. Но пока ты маленький, в гости особо не походишь: одного не пускают, а взрослые все время заняты, водить тебя не могут.